— И все же для начала я хочу поговорить с родителями и сеcтрой.
— Конечно, — согласился степняк, — нo только после того, как с вашего лица сойдут синяки. Не хочу, знаете ли, получить звание буйного.
— Это настоятельная просьба или не терпящий возражений совет? — решила я проверить границы дозволенного.
— Встречный вопрос: хотите объяснять, где и при каких обстоятельствах вы упали?
— Поскользнулась в вашей летучей пролетке, — нашлась я с ответом.
— А до того? — спрoсил он сухо.
— Вы меня толкнули… — полувопросительно предположила и закусила губу. Последовавшее за этим молчаливое неодобрение вынудило глухо добавить: — Конечно, это вышло нечаянно.
— Конечно! — хмыкнул степняк и, судя по звуку, поднялся. — Отдыхайте, обед принесут через час.
Обед? Но ведь совсем недавно был ужин. Неужели я столько проспала?
— Начинаю сожалеть о своем благородном решении, — признался Варган, поднося к моим губам новую ложку супа.
После того, как его родных известили о появлении будущей жены в доме князя, этот самый дом в одночасье лишился женской прислуги и большинства мужской. Так что дабы не вверять меня смотрителю воронов или, ещё хуже, мяснику из подворья, Варган был вынужден ухаживать за невестой сам. И теперь сидел возле моей кровати, дул на мой суп и жаловался на судьбу, хотя последним заниматься должна была я.
— Если бы я знал, что трещины в ваших запястьях на первых порах не позволят держать даже ложку…
— Не забудьте вспомнить, что из-за отеков я слепа, — ответила сипло.
— Ну-ну, не все так страшно, — заверил он, уловив в моем голосе предательскую дрожь. — Я вижу, как гневно блестит ваш правый глаз.
— Это слеза.
Я шмыгнула носом.
— А, точно… — К моему глазу был приложен платочек, и степняк смущенно спросил: — Что будем делать с вашей уборной?
— Ждать утра. Думаю, ваша родня поймет, что одной ночи наедине нам достаточно. Не хотелось бы принимать ванну в вашей компании.
— Думаю, да. Но говоря об уборной, я имел в виду другое.
Намека прозрачнее он сделать не мог. Я поджала губы и жестко повторила:
— Ждем утра.
В ответ неодобрительное молчание, хотя готова поспорить, Варган улыбался, когда произнес:
— На всякий случай оставлю у кровати ночную вазу и костыли.
— А вызвать прислугу вы не способны?
— Уже вызвал. Но в это время гoда все дороги на ночь закрыты, горничные прибудут только к утру.
Не желая просить о помощи, я пpомолчала. А через два часа, вставая, опрокинула тумбу, разбила ею вазу и кoстылем огрела прибежавшего на помощь жениха так, что сожаления его приумножились. И теперь он тоже с нетерпением ждал рассвета и утреннего визита дoктора.