— Ничем, это колючка кактуса, которые я из посетительницы выдернула… — отбрасывая шприц, пролепетала девушка, в которой я не сразу признала помощницу лекаря. Амина стала ниже и тоньше, глаза ее потемнели до синевы, светлые локоны завились в кольца, распушились и приобрели насыщенный цвет шоколада, скулы и форма носа заострились, на щеках вспыхнул румянец, губы чуть припухли и покраснели, создавая новую форму.
— Всего лишь колючка? — переспросил степняк и вдруг нахмурился, взглянул в мою сторону. — Странно, я чувствую взгляд.
— А стыд не чувствуете? — возмутилась я и захлопнула дверь под радостное восклицание из коридора «Не надо стыдиться! Я не прочь, чтобы старостой была Амина…».
— Орвей?
— Именно я. Что здесь происходит?
— Перерыв на обед. — Варган отпустил помощницу лекаря, на ощупь вернулся к накрытому столу. — Здесь наливают вкуснейший медовый настой, присаживайся, составь мне компанию, — сказал он и поставил предо мной до краев наполненную кружку. Нашу кружку, которая уничтожает все примеси, в том числе и крепчайший сидр разведенный на меду…
Вот и ответ на вопрос «Почему Варган вменяем и трезв».
Я расстроено посмотрела на жующего князя, на растрепанную Амину, затем на лекаря, изваянием заставшего за моей спиной, печально вздохнула и потянулась к блокноту для запиcей. Раскрывать секрет походной посуды не рискнула, написала только «Используйте любой другoй вариант, мы на все согласны».
Староста поселения старался помочь, действительно старался. За час, оставшийся на сборы, он разрывался между нами и больными перевертышами. Дважды распылил неизвестный состав над Варганом, под предлогом последнего осмотра натер прозрачной мазью его виски, а под конец попытался уколоть степняка настоящей колючкой кактуса, если уж иглой шприца не получилось. Но тщетно.
Князь все больше веселел, складывая новые вещи и провиант в наш общий рюкзак, а я сердилась от ощущения несправедливости и тупика. Остаться нельзя, уйти с лошадьми невозможно. Сорвем поход, Бомо достанется Фиви, а мне — дурное воспоминание, как юный метаморф превратился в копию князя.
Да что в нем может нравиться?!
Наглость, уверенность в своей правоте, скрытность и склонность раздавать команды, oт которых пробивает холодом? Или этот его подбородок, искривленные усмешкой губы, щетина и глаза пустые, как два озера отчаяния, утратившие карамельную радужку, что способна гореть?
— Наконец-то, я понял! — спугнул мои мысли Варган. Он застегнул и закинул на плечо рюкзак, подхватил магострел, чайник, с улыбкой взялся за казанок. — Орвей, это ты меня рассматриваешь, так словно сверлишь дыру.