И мимические морщинки, лучиками разбегающиеся, указывают на то, что этот человек смеется часто и охотно.
Я перевожу взгляд на его губы. Твердо очерченные, сжатые.
И нет, хищного изгиба не наблюдается.
Но я вообще не испытываю сожалений по этому поводу.
Мне кажется, проходит уже много времени, с тех пор, как он поднял меня, и мы все стоим, смотрим друг на друга.
Я успеваю успокоиться и только иногда всхлипываю от смеха.
А он… Неожиданно улыбается и подмигивает:
— Промахнулся я с тобой. Ты — не тетя!
— Ну спасибо на добром слове, — опять улыбаюсь я и веду головой, чтоб выбраться из захвата сильных пальцев. Думаю, не менее сильных, чем у того хищного красавца из романа.
Так, стоп, Вера! Не ржать! Только не ржать!
Он убирает руку, но отпускать меня не собирается, кладет ладони на плечи. Довольно бесцеремонно. Я бы даже сказала, интимно.
— Ну что, как ты здесь оказалась? И почему под ноги не смотришь?
Я сначала хочу сказать ему, что мы не настолько знакомы, чтоб быть на «ты», но потом решаю, что это все — несущественные мелочи, и мне нужно быть гибче. В конце концов, он меня из грязи вытащил.
Я, вспомнив о том, как упиралась руками в землю, торопливо осматриваю себя и с огорчением убеждаюсь, что перчаткам пришел конец. Так жаль. Я их и двух лет не относила…
— Ничего, новые купишь. Главное, что цела, — философски говорит мужчина.
— Да, конечно… Что это такое вообще?
Я смотрю на груду железа, которая при ближайшем рассмотрении оказывается мотоциклом. Большим. Абсолютно черным. У него большой багажник, и, после приглядывания, видна бита, притороченная сбоку. Все это черное. Бррр…
Неудивительно, что я его не заметила в осенней мути.
— Это байк, — информирует мужчина.
— Ваш?
— Мой.
— А почему он на тротуаре?
Мужчина смотрит на меня, усмехается.
— А ты — та еще злючка, да?
— Что бы это ни значило, мне не нравится, — бормочу я, — и то, что байк стоит на тротуаре и мешает прохожим, тоже не нравится. И то, что мне теперь с грязными перчатками ехать домой, тоже не нравится.
— Ну ладно тебе, злючка, — примирительно говорит мужчина, — давай я тебе перчатки оплачу. И домой довезу.
И он приглашающе кивает на байк.
— Нет уж, — я разворачиваюсь и иду к остановке, — спасибо. И до свидания. А байк все же уберите, а то оштрафуют.
Он почему-то смеется, но не догоняет, не настаивает. Только окрикивает, уже когда шагов на пять отхожу:
— Тебя как зовут? Где искать?
— Вот уж чего не надо, того не надо…
Я машу рукой в жесте отрицания и ускоряюсь.
— Ну ладно, — кричит он, увидимся, злючка!
— Ни за что…