— У нас четкие распоряжения, — отрицательно качнула головой одна из девушек и указала на медную ванну. — Погружайтесь, мы все сделаем.
Я глубоко вздохнула и кивнула.
Если нет другого выхода, то проще согласиться, чем отказываться. К тому же в следующие полчаса мне почти удалось успокоиться, потому что девушки и впрямь просто мыли меня, натирали гелями и маслами, затем высушивали мягкими полотенцами и расчесывали, усадив на стул напротив зеркала.
Ничего страшного. Зато есть время подумать.
— У вас очень необычный цвет волос, — проговорила одна из них, пытаясь сотворить какую-то прическу. — Вы применяли магию?
Я взглянула на девушку, приподняв бровь, с трудом представляя, что ей на это ответить. Затем все же отвернулась и покачала головой.
— Странно, а я думала, тут не меньше, чем работа Диких кувшинок.
— Диких кувшинок? — на этот раз не смогла не переспросить я. Любопытство брало верх.
— Да, там ведь работают самые умелые кикиморы во всем городе, — пожала плечами та. — Я помню, одна мастерица оттуда обещала сделать мне такой же персиковый оттенок, но назвала настолько заоблачную цену!
Девушка покачала головой, задрав глаза к потолку.
Я же перевела взгляд в зеркало, взглянув на свои таинственным образом высохшие пряди. Казалось бы, вот еще мгновение назад с них капала вода, а сейчас они блестели и золотились в свете настенных ламп и мягкой россыпью, волосок к волоску струились между пальцами девушек.
Я не красила их много лет, и они были полностью натуральными. Но не успела я произнести и звука, как откуда-то из-за стены напротив раздался истошный женский крик. Затем еще один и еще.
Все внутри у меня похолодело, а руки девушек, что меня причесывали и красили, заметно дрогнули.
— Что это? — ахнула я.
Несколько мгновений они ничего не говорили, а затем одна все же призналась, отводя взгляд:
— К Ларите пришел клиент. В соседней комнате…
— Клиент? — переспросила я одними губами.
Крик повторился. И он оказался настолько ужасным, словно за тонкой перегородкой кого-то убивали.
И здесь страх все же сумел пробиться сквозь все мои возведенные стены нервов. Меня начала бить крупная дрожь.
Если к этой несчастной тоже пришел дарк, то, похоже, участь у меня незавидная...
Девушки явно заметили мое состояние, но никто не поспешил с успокоительными речами. Напротив, они стали еще более молчаливы, чем прежде. До конца их работы над моей внешностью ни одна из них больше не проронила ни звука.
Они меня полностью изменили и подготовили, хотели даже серьги мои снять, но вот это я делать категорически запретила. Что-то екнуло внутри… От моего дома не осталось ничего: ни одежды, ни вещей. И единственное, что у меня тут было свое, — вот эти серьги в форме полумесяцев, внутри которых словно застыли снежинки.