Гор смеялся, если она рассказывала о своих опасениях, обнимал ее и заверял, что ничего подобного никогда не было. И ни один дракон еще не провалил Испытание.
Вернее, провалить его было можно. Но со второго, тем более - с третьего раза - его проходили все! Гор же и без крыльев считался талантливым, сильным и умным драконом. Все были уверены, что уж он-то точно справится с первого раза.
Время шло, и роковой момент приближался. Алира заметила, что Гор все чаще поглядывает на небо, не летит ли его брат.
И брат действительно прилетел.
В вечер перед назначенным днем.
В закантных лучах вдруг пронеслась бордовая тень, начала приближаться... Вскоре раздались восторженные крики кочевников - совсем, как тринадцать дней назад...
Алире показалось, что время сделало круг.
Сердце ее громко забилось.
— Уйди в шатёр, — коротко сказал Гор, быстро став жестким и собранным. — Я хорошо замаскировал твою сущность. Но не стоит попадаться ему на глаза. Я встречу брата и приду к тебе ночью, — мягче закончил он.
Алира мимолетно ободряюще сжала его ладонь и с тревогой, бьющейся в горле, ушла в шатёр.
***
Да, Гастор не выдержал. Эти тринадцать дней он провел, как на иголках. Даже работать ему было сложно.
Проклятая воительница вспоминалась ему постоянно. Утром, когда мужское естество восставало, и прежде он призывал наложницу, чтобы удовлетворить его в начале дня, теперь он видел перед глазами изгибающиеся на нем сильное смуглое тело, и как на яву слышал ее стоны, что уносились в небо той ночью.
Днем перед глазами вставало скуластое лицо с чуть-кривой усмешкой... Она смотрела на него и мешала работать.
Проклятье!
О том, что творилось ночью, Гастор и вовсе вспоминал с содроганием. Ведь ночью он... мечтал. Как человеческий юнец.
Он мечтал о том, как заберет строптивую девушку, унесет в свой дворец в Золотом городе. Как она - стройная, знойная, восхищенная - будет ходить по залам, восторгаясь великолепием, какого прежде не видела.
Конечно, он поможет ей стать воином высокой стражи, несмотря на угрозы, которыми приструнил ее той ночью. А он, проходя в Золотой дворец, будет гордиться ею, эффектной, вытянувшейся в струнку, в блестящем облачении почетных воинов. А каждый вечер она будет возвращаться в его дом, улыбаться своей кривоватой улыбкой, разделяя с ним трапезу, стонать под ним ночью так, как только она может. Голос ее страсти казался теперь Гастору самой прекрасной музыкой на свете.
Мечтал он и ощутить на своей шее ее гибкое тело, эту невесомую, но сладкую ношу. И уже сейчас предчувствовал, как будет ревновать, что позади нее сядет Гор и обретет возможность обнимать ее сзади.