Камира послушно пошла к выходу, Гастор ощущал это. А спустя миг она показалась перед ним.
Босая, в очень простом, нелепом на ее шикарном теле платье серого цвета, похожем на балахон. В таких ходили лишь нищие. Сердце Гастора опять противно сжалось. Было не выносимо видеть эту робу на теле, которое он хотел одевать в лучшие шелка, в самые изысканные соблазнительные наряды.
Она спокойно и с болью посмотрела на него. Лунный свет залил смуглое скуластое лицо и рассыпавшиеся по плечам чуть-спутанные волосы. В этом освещении она выглядела дикой, красивой и гордой. Как, впрочем, и всегда.
Мурашки пробежали по спине Гастора. Вот она, его женщина, предназначення ему. Чтобы она не совершила.
— Здравствуй, Камира, — - зажав в кулак весь вихрь чувств, спокойно и жестко произнес он.
— Здравствуй, красный дракон Гастор, — тоже очень спокойно и как-то устало ответила она.
Они встретились взглядами. И Гастора пронзило. Да, она совершила недопустимое. Она повела себя, как назкая тварь. Но не это было ее душой. Ее душа оставалась странной, загадочной, глубокой и знойной, и стержень внутри нее никуда не делся.
Гастору захотелось шагнуть к ней, убить небольшое расстояние, что их разделяло, заключить ее в объятия, пообещать, что все закончилось, и теперь он позаботится, чтобы с ней обращались достойно. Что теперь она все же будет с ним.
Он подавил и этот порыв. Ведь это - всего лишь слабость... Никто не сказал, что эта женщина захочет быть с ним теперь. Один раз она ему уже отказала.
Видимо он молчал слишком долго, борясь с собой. Камира продолжила первой.
— Ты пришел посмотреть, что со мной стало? Позлорадствовать? — усмехнулась она, в голосе звучал вызов.
— Нет, - отрицательно покачал головой Гастор. — Хотел увидеть тебя. И спросить. Ты все еще не хочешь судьбы, что я тебе предлагал?
Сказать "не хочешь быть со мной" он не счел нужным. До этого он не унизится.
Губы Камиры скривились в горькой улыбке. Она опустила глаза, потом подняла их на него, и Гастор с удивлением обнаружил, что в них стоят слезы. Снова неудержимо захотелось обнять ее, а слезы тут же стереть или выпить, как какую-то драгоценную влагу.
— Очень хочу, — горько, но с достоинством произнесла она. — Ты лучший из мужчин, что я знала.
— Тогда я все еще хочу тебя забрать. Я могу убить твоего мужа прямо сейчас. Скажу, что он оскорбил дракона. Никто не посмеет усомниться моих словах. И ты улетишь со мной.
Замер, ожидая ответа. Если она откажется... Гастор знал, что этот порез на душе будет заживать слишком долго.