Впрочем, Азуле оказался довольно приятным собеседником. Всю дорогу до ресторана он рассказывал мне о рождестве в Париже, мешая русские слова с французскими. С ним было легко. Он оказался из тех мужчин, которые боготворят женщин и возносят их на пьедестал.
«Еще немного, и вам удастся уехать в Париж на пмж», — отправил мне резкое сообщение Воровский.
Я взглянула на него. Неужели ревнует? Судя по вспыхнувшему на короткий миг горечи во взгляде, да. Ревнует. Потому что сегодня я принадлежу другому боссу. Престарелому Азуле, который распалился и никак не хочет меня отпускать.
«Вы сами этого хотели», — быстро отправила ответ. Он прочел и нахмурился.
По сердцу растеклось мрачное удовлетворение. Мне было приятно, что
я выбила Воровского из колеи привычной расслабленной уверенности в превосходстве. Глубоко внутри я злилась. За эти два дня он стал для меня чем-то большим, чем продажный трейдер, которому надо подписать выгодный контракт. Я хотела его. Я жаждала его внимания. А он отдал меня Азуле.
Машина плавно притормозила у входа в ресторан «Амарат». Воровский вышел первым и открыл заднюю дверь мерседеса с моей стороны. Галантно подав мне руку, пронзил насквозь взглядом.
Расправив плечи, я гордо прошествовала мимо, сделав вид, что не заметила этот взгляд.
«Амарат» был забит до отказа – компании вовсю праздновали корпоративы. За одним длинным столом собрались врачи центральной горбольницы, за другим, поменьше – сотрудники какой-то фирмы. Мелькнуло в них что-то знакомое, но я не успела уловить, что именно – официант быстро провел нас к нашему вип-столику.
Нам выделили изолированную кабинку с видом на вечерний город. Несмотря на общую суету, нам было уютно. Мужчины налегали на водку, весело шутили. Мы с Аней пили самое дорогое шампанское, которое нашлось в ресторане. Так приказал господин Азуле, и нам было нисколько не жаль тех денег, которые он спустил на напиток.
Азуле шутил, будто невзначай касался моей руки, Воровский сверкал убийственным взглядом. Я же переводила шутки с французского на русский и безмятежно улыбалась. Мне нравилось злить Воровского. Нравилась его ревность.
— Я хотель пригласить даму на танец, — вконец захмелев от водки, поднялся со своего места Азуле. — Где можно заказьяль песня?
— Я закажу, — кивнул Воровский и тоже поднялся со своего места.
Я следила за тем, как он сует хрустящую купюру администратору зала, и ощущала, что мне совсем не хочется танцевать на глазах у всех.
— Для нашего французского гостя господина Азуле и его очаровательной помощницы Елизаветы звучит эта песня! — громко сообщил ведущий.