— Что потом?
— Когда родителей не стало… в общем, в детдоме не до этого было. Решила, что когда вырасту, стану дизайнером. Чтобы мама гордилась мной.
— Ты учишься сейчас?
— Нет, это дорого, и я коплю. Эта работа даст мне возможность накопить быстрее. Если ты меня не уволишь, — и с такой надеждой щенячей мне в глаза смотрит.
— Уволю. Но нуждаться в чём-то больше не позволю. Оксана, и прежде чем открыть свой милый ротик, вспомни о том, что ты женщина. Ты должна заниматься тем, что тебя вдохновляет. А не ходить на работу, которую ненавидишь. Это не обсуждается. Я с коллегами не сплю. Только со своей женщиной. А ты моя, и не смей это забывать.
— Ты всегда всё решаешь за других? — Гордо, по-детски вздёрнула подбородок.
— Нет, только за тебя. Что случилось с твоими родителями? Сколько тебе было лет? — прижимаю ближе к себе, потому что чувствую, как начинает дрожать.
— Восемь. У папы бизнес прогорел, и он был должен много денег. Мама спрятала меня в шкафу, когда они пришли. Её насиловали несколько часов на глазах у папы. Я всё видела. Видела и не могла шелохнуться, понимаешь?! А потом их убили, перерезали горло, как животным. — Слёзы льются из глаз, и она переходит на крик. А у меня сердце в тиски сжимается от того какой я мудак. Зачем заставил её это рассказывать. Я ведь знаю эту боль. Она не уходит. И вина тоже.
— Тшшшш… Не плачь, неважно, не продолжай. Я тебя понимаю.
— Я знаю. Я слышала, как ты кричал ночью. И мне стыдно, что я уже так не кричу. Я начала забывать. Я год за годом стирала это из памяти, потому что мне больно. Понимаешь? Я просто больше не могу терпеть эту боль!
— Тихо. Я знаю, это нужно принять. Ты не можешь жить с этой болью вечно. Я просто ещё не справился. А ты сильная. Иди ко мне. — двумя пальцами за подбородок поднимаю её лицо и прижимаюсь губами. Не целую, не проникаю в рот. Просто даю ей своё тепло.
Вздрогнул, почувствовав тоненькие пальчики на своей груди. Рот приоткрыла, впуская меня, а сама чертит указательным пальцем какой-то немыслимый узор. Нежно проникаю в её рот, придерживая голову за затылок. Вдыхаю воздух, наполняя лёгкие её запахом.
— Ты мне тоже нужен, — шепчет мне в губы. — Научи меня любить тебя.
В этот момент я забыл, как дышать. Сама попросила. Сама этого хочет. Подминаю её под себя, раздвигая бедра коленом. Скольжу пальцами по тонкой шее. Она смотрит мне в глаза, не отрываясь, взгляд уже заволокло дымкой возбуждения. Веду пальцами по мягкой груди, едва касаясь, уже начинающего твердеть, соска. Дальше плавно веду по плоскому животу, задерживаясь и обводя аккуратный пупок кончиками пальцев. Идеальное тело. Моё, каждая клеточка должна принадлежать мне. Даже самой смерти не отдам её. Она дрожит, но уже не от боли, а от возбуждения. Наклоняюсь к ней, покрывая нежную кожу от бедра и выше лёгкими поцелуями. Затягиваю горошину соска в рот, и медленно посасываю, внутри обводя его кончиком языка. Вздрагивает и с тихим стоном выгибается мне на встречу, касаясь бедром моей ладони. Опускаю руку между бедёр и рычу от кайфа. Такая влажная, настолько нежная кожа, что, кажется, моя кожа слишком груба для неё. Собираю влагу кончиками пальцев, касаюсь и надавливаю на клитор, а она губы закусывает, чтоб не застонать.