Мне перестала нравиться эта нега и расслабленная нежность. Чувствуя, как губы моего идеального любовника ласкают живот, а его руки успокаивают мои беспокойные ноги, я ладонями зарылась в густую шевелюру мужчины, желая притянуть его ближе. Мое тело было готово почувствовать тяжесть другого, рот жаждал истово-жарких поцелуев, а бедра горели в предчувствии зудящего желания.
Трение, сводящая с ума и заставляющая забыть обо всем сила объятий — мы открывались друг другу, умирая и вновь возрождаясь от острейших, пронзающих как разряд смертоносной магии ощущений. Мы ловили крики друг друга губами, признаваясь в обоюдном восторге.
С волнующим трепетом и одновременно решительным напором мы снова и снова устремлялись навстречу друг другу. Широкая кровать ведьмы стара настоящим ристалищем, мы избороздили ее вдоль и поперек, в укромной темноте ночи предаваясь самым смелым и откровенным ласкам.
Мм… это было так горячо и сладко… Самовлюбленная и сладострастная натура ведьмы пребывала в полнейшем довольстве.
— Что?!
Спросонок взревев хрипло, я от души шарахнула супруга-идиота по щеке. Он резко вскинулся, заморгав, одновременно оглушенный моим воплем и отброшенный с кровати на пол ударом.
— Что ты здесь забыл?!!
Меньше всего я ожидала по пробуждении узреть рядом разомлевшего со сна Трушика. Его подбородок упирался в мою макушку, в то время как мои руки и ноги спеленали его тело. Обнаженное тело…
— Так, секундочку… — Тугодумом я не была. — Так мне это не приснилось?
Дальше я завизжала, переходя на запредельно высокие частоты, служащие знамением запредельной ярости. Бурно вздымавшаяся грудь и разметавшиеся по спине волосы, как и, собственно, весь мой расхристанный облик, не волновали. Смутить ведьму? Ха! Безнадежно… Скромность — это черта, которую мы полагаем излишней. Но вот факт присутствия в моей кровати ранним утром мужчины… Да еще и мужа!
— Я позволила тебе быть сверху?!!
Вид сонно жмурящегося с пола, куда свалился после моего экспрессивного пробуждения, супруга не способствовал смирению духа. И дело даже не в крепких загорелых плечах, длинных мускулистых ногах и поджаром торсе. Куда больше меня сразили многочисленные отметины моих ногтей на этом самом торсе… А еще следы поцелуев на его шее, плечах и…везде!
Отметины моих губ, зубов и ногтей…как признание случившегося.
Что ж я с ним только не сделала?!
— Скорее уж наоборот… — зевнув, с самым идиотским видом пробасил он.
Как это понимать? Я взвилась, тоже соскочив с кровати. Пришлось отшвырнуть с пути сбившееся комком покрывало.
— На что это ты сейчас намекаешь, идиот?!