Я тогда остался зачищать первый этаж, а Дэвид поднялся на второй. Мы разделились лишь на десять минут. Людей внизу было немного, и мне не было их жаль. Как я и говорил, каждый из них знал, на что шёл. Я задержался лишь с одним. Он был ловок, хитёр, хорошо обучен, но я всё же был сильнее. Когда я поднялся на второй этаж, было уже поздно.»
Я понятия не имела зачем он всё это мне рассказывает, но в тот момент содрогалась от ужаса и ненависти к тому человеку, о котором рассказывал Бес. Он говорил так искренне, что капли презрения стекали по моим венам, заставляя сжиматься от боли моё сердце, а пальцы под одеялом дрожали. Но когда Бес заговорил о том, что произошло на втором этаже, я поняла причины его откровения.
Это был мальчик лет двенадцати, он спал в своей кровати, по крайней мере так мне показалось вначале. Но что-то заставило подойти ближе, и кровь в жилах заледенела уже навечно. Он был мёртв. Даже пульс не нужно было прощупывать, чтобы понять, что его уже не спасти. Выстрел произвели сквозь подушку, которая валялась в нескольких метрах от кровати, отброшенная убийцей, и заляпанная бурыми пятнами крови. Такими же, как и на лице парня…
Мой брат. Он говорил о нём, и о моей семье, а я плавно погружалась в туман, созданный из тошноты и черной бездны в голове. Слушала слова о матери, зная, что он описывает всё в мельчайших деталях, ведь я сотни раз читала отчёт полицейских с места убийства. А потом Бес заговорил обо мне.
«Когда я зашёл в кабинет, то первое, что увидел, это тело мужчины на письменном столе, и лужу крови под его лицом. В этот момент я не испытал ни жалости, ни ненависти. Ничего. Пустота. Но затем, в глубине кабинета я заметил девочку. Маленькую, заспанную, топающую босыми ножками по ледяному паркету. Она смотрела на мужчину, и еле слышно звала его. „Папа“.
Я не сразу обратил внимание на то, что за спиной девочки стоял Дэвид, и целился в её голову. А потом увидел выражение его лица. Он получал удовольствие. Жажда крови, вот, что было в его глазах. Он выбрал второй путь, и теперь я это знал точно. Я поднял руку и сказал ему, что если он выстрелит, то я убью его, не задумываясь и не сожалея. Мы смотрели друг на друга бесконечные минуты, в то время как девочка, отвернувшись от отца, смотрела на меня. Она ничего не говорила, лишь хлопала голубыми глазами, наполненными затаившихся слёз.
Нас оборвала полицейская сирена. Кто-то вызвал копов, и нам нужно было убираться оттуда. Мы ушли через разные выходы, с обещанием встретиться на следующий день. Прежде чем мы ушли, девочка обернулась на Дэвида, и потеряла сознание.