Охранник взял ключи от моей машины и обещал отогнать ее на стоянку к «Тихому Дону».
Костя открыл мне дверь и помог устроиться на переднем сидении его «БМВ».
Сел за руль, включил зажигание.
— Кость, ты молчишь. Меня найдут, да?
— Анюта, успокойся. Просто затаимся, пока не нарисуется твой муж. Надеюсь, завтра в суде он все же появится. Вряд ли будет третье заседание. Завтра все закончится.
— А если мне не отдадут опекунство над Евой?
— Отдадут. Все будет хорошо, Аннушка. Если что-то пойдет не так, будем действовать через знакомых. У Бобрика полно своих людей в суде.
— Боже, опять этот Бобрик! Он повсюду…
— Знаешь, мой отец навязал его в партнеры семье еще при жизни. Скрепил союз, выдав за него насильно Нику, как только ей восемнадцать исполнилось.
— Ее насильно выдали замуж?! Что за ерунда?! Как в турецких сериалах, честное слово!
— И не говори… Аня, мне надо подумать. Очень крепко подумать о том, что произошло. Здесь нельзя допустить ошибку. Один просчет — и мы в немилости у Бобрика. А оказаться у него в черном списке равносильно смертному приговору.
— Господи, зачем я привезла тебе пакет? Ну, зачем?… надо было выбросить его в ближайшую мусорку на Западном и ехать домой…
— Все ты правильно сделала, Аннушка. Главное, чтобы Валеру не поймали и не начали пытать люди Бобрика. Если они выйдут на садик, а воспитатель скажет, что отдала все вещи тебе, то придут к нам.
— Он же продолжает их шантажировать. Точно продолжает, Костя. Машина у него новая, дубленка, доходы какие он показал в суде…
— Ладно, Ань, доживем до утра.
Я обреченно посмотрела в окно. Пошел первый снег. Он кружился в свете фонарей, безумно красивый и свежий, и не было пейзажа прекраснее. Природа ликовала. Она дарила миру свое великолепие.
Эта красота выдавала чудовищный контраст с тем, что творилось в моей душе. Я должна была сейчас радоваться. Предстоящим каникулам в Дубае, колечку от Кости, нашей скорой свадьбе. Но вместо этого душу сковала чудовищная тревога. Она поднималась изнутри темными волнами и не давала спокойно дышать.
Вот и парковка. Выложенная плиткой набережная, сверкающий яркими огнями супермаркет «Тихий Дон».
Костя открывает мне дверь, помогает выйти.
— Ань, снег, — улыбается он. — Настоящий, смотри…
Берет меня за руки, подставляет мои ладони летящим в звенящей тишине снежинкам.
К горлу подкатывается ком. Глаза жгут слезы.
— Костя, нас ведь не убьют? — шепчу обреченно.
— Нет, Аня. Нас не убьют, — хмурится Покровский. — Даже думать не смей о смерти. Пойдем лучше освободим из заточения Игоря. Он весь день пронянчился с Евой.