Маме эта квартира не нравится, как и все подарки отца, родительской любви деньгами не заменить, как считает она, и я, в общем, согласен.
Развелись они когда мне было пару лет, несколько раз подавали заявление и забирали. Мама считает это потому, что они в мае поженились – проклятая дата, говорят же – всю жизнь будешь маяться.
Но я в приметы не верю.
А отец...
Не у всех они есть, у меня вот такой.
– Не стесняйся, - сбрасываю кроссовки.
– Я не стесняюсь, - она снимает туфли, сумочку кладет на подставку для обуви.
Одобрительно киваю.
Я туда тоже обычно спортивную сумку ставлю.
Босиком она ступает по полу, оглядывается по сторонам.
Разобранный диван-кровать, свесившийся плед. Ноутбук на полу и чашка с недопитым кофе. На стойке, что делит помещение пополам почти – банки и коробки со спортивным питанием.
Балконная дверь открыта, на ней висит полотенце.
Тороплюсь. Быстро встряхиваю плед и накидываю на диван. Тарелку с остатками яичницы сдвигаю в раковину. Поднимаю кружку, убираю полотенце.
Таких гостей я не ждал, я, вообще, свет включать сегодня не собирался, девочки из клуба не интерьером любоваться приходят.
– Ну вот, - смущаюсь, словно пацан, комкаю в руках полотенце. Ловлю ее взгляд, скользящий по комнате. – Как тебе?
Кажется, что она сейчас посмотрит, какой я неряха, развернется и уйдет. А я от тренера так одобрения не ждал, как от нее сейчас.
Как странно.
– Нормально, - она нерешительно присаживается на диван. – Давно тут живёшь?
– Второй год, - забрасываю полотенце в ванную. – Отец купил на восемнадцатилетие жилье.
- Щедро. А сейчас тебе сколько?
Подхожу сзади, наклоняюсь. Дую на голое плечо, и тут же по светлой коже разбегаются смешные мурашки.
– А тебе? – касаюсь губами плеча.
Она вздрагивает. Сидит, не поворачивается, замечаю, как мнет подол платья.
Тяжело вздыхает. И слегка отклоняется.
– Ты что-то про вино говорил?
– Да, - выпрямляюсь, иду к холодильнику, на ходу стягиваю рваную футболку.
Правда ведь, любимая моя. Не зашивать же ее теперь.
Хочу привычно кинуть куда-нибудь, но вспоминаю о гостье, и открываю шкаф, за которым притаилось мусорное ведро.
– Так, вино, - потираю ладони.
– Одеваться ты не будешь? – она неотрывно смотрит на мою грудь в картинках, и я не удерживаюсь, играю мышцами.
– А надо?
Она быстро отводит глаза. Щелкает пультом, и на стене вспыхивает экран телевизора.
Сую нос в холодильник.
Уф.
Знаем ведь оба, зачем пришли ко мне. А я что-то... волнуюсь.
Терпеть не могу эти неловкости.
А ещё, похоже, у меня нет вина. Есть только початая бутылка, предлагать ее Эле не хочется.