В конечном итоге гнев и страх начинают попеременно выступать в качестве преобладающих ответных реакций на рабочую среду, чередуясь с редкими перерывами, во время которых ВДА верит, что все хорошо, — но только до следующего раза. Это повторение детского опыта.
Приведу пример Рут. Она очень квалифицированный и добросовестный специалист; кроме того, она понимает свою склонность к созависимым моделям поведения. Но помните, знание — это только первый шаг. Без знания рост невозможен, но знание без конкретных действий представляет мало ценности.
Я ВДА, при этом являюсь консультантом по вопросам алкоголизма. Я одна из десяти детей в семье. Моя мать — алкоголичка, она периодически уходит в запои. Когда она трезвая, она замечательная, заботливая и ответственная жена и мать. Но когда она пьет, то становится просто страшной, и до нее нельзя достучаться целыми неделями. Мой отец — классический созависимый. Оба его родителя — алкоголики, но сам он воздерживается от выпивки. Это мужчина, который сделал себя сам, кормилец семьи; он берет на себя все, когда мать уходит в запой. Все мои братья и сестры играют хотя бы одну из ролей, характерных для детей алкоголиков. Сама я в процессе взросления принимала на себя роли талисмана, потерянного ребенка и семейного героя.
Сейчас мне 27, и я уже три года воздерживаюсь от алкоголя и наркотиков, два года состою в группе ВДА и в Ал -Аноне, а также в течение полутора лет прохожу личную психотерапию с замечательным консультантом. В терапию меня привели проблемный брак, тяжелая депрессия и постоянное ощущение тревоги. Терапевтический процесс был тяжелым и болезненным для меня. Когда мы разобрали все, что накопилось за эти годы, депрессия начала отступать, а я стала понимать, откуда это все пошло, как влияло на меня и что мне нужно делать сейчас. Я перестала испытывать чувство вины из-за того, что забочусь о себе. Открывшаяся перспектива изменила мое поведение, мои мысли и чувства. Я решила получить образование, закончила необходимые для сертификации курсы и получила диплом. После развода с мужем у меня не было ни работы, ни денег, но я продолжала ходить на терапию и вскоре нашла работу.
Я работала в реабилитационном центре. Основная часть моих клиентов были алкоголиками и наркоманами, наш персонал специализировался на проблемах химической зависимости. Коллектив состоял из администратора, трех супервайзеров и восьми терапевтов. Мне никогда не приходило в голову, что быть одним из десяти детей и быть одним из двенадцати сотрудников в коллективе — это очень похожие ситуации. Меня наняли одновременно с двумя другими терапевтами. Нашим главным супервайзером был Боб. Он привлекательный, остроумный мужчина и имеет богатый опыт терапевтических интервенций. В течение первых трех месяцев работы я развелась с мужем и построила очень близкие отношения со своими коллегами. Рабочее расписание было сложным. Я работала в основном по вечерам, и мне приходилось вести 25 клиентов (как семей, так и групп) при 40-часовой рабочей неделе. Так как это некоммерческий реабилитационный центр, мы никому не отказывали в помощи.