Однако здесь необходимо разграничить разные виды лжи. Для меня искажать факты и врать о чувствах — это разные вещи. Когда дело касается чувств, мне очень сложно быть честным как с другими, так и с самим собой.
В детстве мне приходилось приукрашивать факты, чтобы привлечь к себе внимание матери. Кроме того, надо было постоянно врать обоим родителям, чтобы заручиться их одобрением. Когда родители напивались, врать или скрывать ложь становилось гораздо проще: им не хотелось разбираться с проблемами. Когда я выдумывал разные истории, мне казалось, что родители сознательно предпочитают это вранье правде. Они не хотели знать, что со мной происходит, пока я не причинял им сильного беспокойства.
Таким образом, я очень скоро пришел к выводу, что говорить правду — это худшее, что я могу сделать. Вранье было абсолютно приемлемым, и мне нужно было только позаботиться о том, чтобы обман не был раскрыт. Я редко попадал в дурные истории, поэтому родители верили мне.
Сандра, 23 года, дочь алкоголиков:
Я не переношу, когда мне врут. Например, мой муж нередко обманывал меня еще до того, как мы поженились, и это чуть не положило конец нашим отношениям. Тем не менее я часто вру сама себе и даже не замечаю этого. Я могу придумать что-то и сама всецело в это поверить. Иногда я ловлю себя на том, что сама себе не верю. В жизни мне часто приходилось обманывать себя, и я до сих пор не могу остановиться. Из-за этого у меня возникают проблемы с окружающими. Должна сказать, что я не вру намеренно. Но если меня пытаются вывести на чистую воду, добиться от меня правды, мне приходится разрывать отношения с людьми. Я просто ухожу, когда быть честной становится слишком трудно.
Я могу честно рассказывать о своих чувствах только самым близким друзьям, которых у меня немного. Иногда мне бывает очень тяжело, и если в эти моменты кто-то спрашивает, как мои дела, я на автомате отвечаю: «Все хорошо».
В своей работе я всегда веду себя честно. Но там мне не нужно делиться мыслями и чувствами, поэтому быть честной несложно. В психологической группе мне приходится это делать, но я все равно не могу раскрыться полностью. Когда я начинаю говорить о том, что чувствую, мне всегда кажется, что люди считают меня ненормальной.
Мой отец — министр. Дочь министра не должна врать. Сейчас, оглядываясь назад, в прошлое, я понимаю: я ведь не всегда врала. Но мне не верили, когда я говорила правду. Моя мать каждый раз обвиняла меня во лжи.
Например, у меня были проблемы в школе, и я не знала, как справиться с нападками одноклассников. Я пришла домой и рассказала об этом матери. Она ответила мне: «Ты врешь, этого не может быть». Я была шокирована таким ответом, мне было так обидно, что даже дышать стало тяжело. Я расплакалась, но никто не обратил на это внимания.