— Я пришёл, — продолжал он твёрдо, — прождал три часа. Ты меня прокатила, ладно. Бывает. Передумала там, не смогла, ещё что-то… неважно. Но почему не сказала? Я звонил сто раз. Боялся, что с тобой что-то случилось. Домой к вам прибегал. А теперь ещё этот спектакль в классе. Что это было, я не понял. Для кого?
Она не отвечала.
— Ну так что? К чему была эта интермедия? И почему ты не пришла?
Мика молчала, ни объясняться, ни оправдываться она не желала. Во-первых, и сказать тут нечего, кроме правды, но тогда она подведёт Лёшу, чего ей совсем не хотелось. А во-вторых, это даже хорошо в каком-то смысле — пусть ломает голову, терзается неизвестностью. Пусть ему будет плохо так же, как ей!
— Мика, ты же, вроде, адекватная. Таких диких перепадов настроения я за тобой не замечал. Так что случилось, чёрт возьми? — наседал он. — Тебе про меня кто-то что-то наплёл? Сонька? Вера? Но давай это обсудим. По крайней мере, я имею права знать.
— Я просто не хочу иметь с тобой ничего общего, вот и всё, — раздражённо ответила Мика.
— А в пятницу хотела, — заметил он.
— В пятницу тоже не хотела, — с напускной холодностью возразила она. — Просто было неловко отказать, ты же защитил меня…
— Оу, — усмехнулся он. — А сегодня, стало быть, уже ловко.
С минуту они стояли молча, друг напротив друга, сражаясь взглядами. Это было трудно вынести. Потому что его взгляд, казалось, буквально прожигал её насквозь, аж больно.
А потом Колесников вдруг порывисто подался к ней. Она и моргнуть не успела, как на затылок легла его ладонь, горячая, крепкая, даже жёсткая. Не давая опомниться, он притянул её к себе и впился в губы поцелуем.
Это произошло так неожиданно, что она растерялась. Беззвучно ахнув, приоткрыла рот, и тут же почувствовала, что поцелуй стал ещё более напористым, глубоким и наглым, но, что уж скрывать, приятным. Сердце ухнуло вниз, дыхание перехватило, пол поплыл под ногами. Несколько долгих секунд слабости слились в одно упоительное мгновение, которое вдруг разорвал звонок с урока.
Мика резко отпрянула, оттолкнула от себя Колесникова, зло шикнула на него:
— Убери от меня свои руки! И никогда, слышишь, никогда не смей даже близко ко мне подходить!
В довершение она яростно и брезгливо отёрла рот. Слова её, похоже, не особо его тронули, а вот жест явно задел. Он смерил её всё ещё горящим взглядом, затем, сглотнув, бросил:
— Как скажешь…
Развернулся и ушёл. Ушёл и не оглянулся.
Мика перевела дыхание. Беспомощно опёрлась о подоконник, ноги её еле держали.
Господи, что это было? Она снова коснулась губ, бездумно и совсем легко, точно проверяя. Но какой же он наглец!