«Надеюсь, ты не ударилась. Это тебе для улучшения настроения. Свежее. Из Калифорнии. Буду рад, если съешь всё»
А рядом стояла кружка и дымился чай. А-а, э-э, о-о... Это он точно мне?
1Имеется в виду немецкий самолет Мессершмидт.
2Московский Авиационный Институт
Артём
Она обиделась. И стало как-то не очень. Хотя по сути, девчонка и девчонка. Ножки стройные, фигурка красивая, грудь... очень аппетитная грудь. Но её лицо — это нечто: глаза серые, большие и очень говорящие. Они становятся зелёными, когда сердится. И мимика богатая: наблюдать за её эмоциями интересно – театр одного актёра. Но приятнее, когда улыбается. Тогда в памяти, где-то на фоне, просыпается образ из детства: Гаечка из диснеевского бурундук-экшена «Чип и Дейл». Ведь по сути, она такая же деловая колбаса со светлыми волосами, красным носом и гаечным ключом на бедре. Милота, в общем. Но, знаете, «Гаечку» обижать как-то совсем отстойно. Захотелось исправиться.
Хотя разве мало других женщин? Не у меня. Я не коллекционер, но каких в моей постели только не было: рыжих, брюнеток, блондинок, стильных, странных, модельных, эпатажных, богемных, простых, амбициозных, классических стерв и прекраснозадых зануд. Я не считал и не запоминал. Зачем? Ничего сколько-нибудь серьёзного. Пассажирки, попутчицы на пару остановок, на вечер под виски, на party1 на Ибице – поиграть в любовь, а на утро приказать горничной поменять бельё.
Но сама любовь... Не уверен, что она существует. Не в смысле глобальном, общечеловеческом. Тут сомнений нет. С некоторых пор я верю и даже иногда чувствую, что есть нечто большое и тёплое, от сердца к сердцу, в глазах людей, в дружеских объятиях и даже в том, что я делаю. Благотворительный фонд у меня был всегда, как только деньги завелись, а последние полгода я сам по больницам езжу. К детям, к старикам заходишь и радуешься, вот она, любовь – когда на твоём оборудовании жизнь спасли.
А ещё в музыке, в настоящем искусстве она тоже есть. Без неё ничего шедеврального не сотворить, только ширпотреб. Я талантливый народ поддерживаю, вижу, как горят их глаза, когда творят, когда получается. Я и сам люблю моё дело. Жизнь люблю. Планету нашу!
Особенно понял это, когда в Перу сорвался в марте этого года, на шаманскую практику со замысловатым названием Аяваска. Для меня она стала откровением. Сначала колбасило не по-детски, а потом я вдруг понял, что мир живой. Дышит. Чувствует всё. Очень хотелось бы повторить! И не пятнадцать минут, а в режиме реального времени. Теперь ищу, как
Но любовь между мужчиной и женщиной? Хм... Верить, конечно, можно во всю эту романтику, лямур-тужур и прочую туфту, но я практик. На мой взгляд, то, что все называют любовью – это инстинкты, программы и манипуляция. Ты хорош, пока кому-то что-то даёшь. Не дал, уже плох.