Боже-Боже, что же мы тут творили?! Такое впечатление, что взорвался мой чемодан, и взрывной волной задело даже стулья. А помню я только Артёма... И я им пахну. Я закрыла глаза и закусила губу. Сердце забилось сильнее, стоило памяти восстановить его глаза, его руки, его губы... В животе снова скрутился жгут, мышцы бёдер сжались, мысли закружились, как светлячки вокруг головы, не попадая внутрь.
А ведь мы были трезвые! – Я поднялась в полный рост, обвела взглядом погром. – Только никто не поверит.
Но что это со мной?! Я ведь приличная девушка. Тот предатель даже говорил, что скучная. А Артём... – я вздохнула, – что красивая. Офигительно красивая...И я улыбнулась своему отражению. Ну вроде я и, правда, ничего. Если не считать волосы дыбом, не очень адекватный взгляд и круги под глазами от недосыпания.
– Ладно, – заявила я зеркалу, – будем считать, что я томная и экзальтированная личность. С толстыми бёдрами. Зато талия тонкая...
Часы показывали десять, когда я, наконец, привела себя в порядок и стала похожа на себя. В джинсовых шортах и белой футболке. Ничего лишнего. Вид летний, деловой, гостиничный. Но глаза подкрасила.
Волнуясь от того, что скажет сегодня Артём и все, кто слышал наш ночной разгул, я вышла в «кухню для бедных» с видом нашкодившей кошки. Артём сидел свежий, как апрельский огурец, чисто выбритый, с влажными после душа волосами, в белом поло и белых штанах, уткнувшись в тонюсенький серебристый ноутбук я яблоком на крышке. Солнце за его плечами щедро рассыпало свет на пурпурные розы, малиновые азалии, алые герани и море вдали до самого горизонта. Для завершения образа не хватало только яхты. Мне срочно захотелось юркнуть к себе, навести полный макияж, отгладить вечернее платье и выкопать из чемодана стильный клатч, чтобы потом с элегантной небрежностью выйти «из-за печки», словно так я хожу всегда. Но Артём поднял глаза, засиял и сказал:
– Привет! Ты как раз успела!
– К чему?
– Я подумал, ты тоже захочешь есть. У них доставки, оказывается, тут нет... Сгонял в Мама-Пиццу.
Артём снял кастрюльные крышки с больших белых тарелок, как фокусник. И моему взгляду предстали две гигантские пиццы – ароматно-помидорная вакханалия с сырной корочкой, и что-то пармезанно-овощное салатного типа.
– О, Артёмммм, – вырвалось у меня почти утробное мурчание от вида еды и благодарности.
Он улыбнулся с видом адского искусителя:
– Классно прозвучало, но, – глянул на крупные часы на запястье, – до заката у нас ещё почти одиннадцать часов. И есть дела.
Я вспыхнула. Ясно же, что с ним не будет дважды-два четыре, так что вслух я произнесла, отзеркалив улыбку: