— Я запомнила, — язвительно фыркнула я и добавила: — А ты хороший актер — Петр уверен, что я тебе понравилась. Поэтому ты был так мил со мной. Не стыдно обманывать лучшего друга? Насколько я знаю, Петя не любит обманщиков.
— А я и не обманывал его — ты мне действительно понравилась, — добродушно хмыкнул Федор. — Иначе у нас не было бы этого разговора, а у тебя — недели форы, — жестко добавил он.
— А ты не боишься, что я возьму и нажалуюсь Пете на плохого, злого дяденьку, который меня тут сидел и запугивал, обвиняя черт знает в чем, м? — кинула я еще один пробный шар. Чтобы прояснить для себя кое-какой важный нюанс — степень уверенности Федора в том, что он имеет право так поступать.
— Если ты глупая девочка, то вместо того, чтобы воспользоваться предоставленным тебе шансом, так и поступишь, — спокойно проговорил Федор. — Ну, а если умная, то и без подсказок поймешь, что мы с Петей неспроста дружим больше двадцати лет. Пытаться вбить между нами кол — дурная затея, и тебе же выйдет боком.
— Петя так тебе доверяет? — хмыкнула я.
— Я ему доверяю, — неожиданно серьезно и твердо произнес Федор. — Иначе не вложился бы в него в свое время и не отдал бы бразды правления бизнесом. Но ты правильно заметила — Петя из редкой породы честных, принципиальных и хороших людей. Поэтому можешь обижаться на меня сколько влезет за этот разговор — скажу твоими словами: мне плевать. К тому же, я давно не видел Петю таким… живым и воодушевленным, что ли. Наверное, в последний раз еще в университете. До всей этой истории с Марьяной. И я не хочу, чтобы из-за очередной бабы он опять провалился в глубокую депрессивную задницу.
Резонно. И, пожалуй, мотивация поведения Федора мне более чем понятна. Но главное — Федя сам же вывернул на интересующую меня тему.
— Марьяна — это же его бывшая жена? — как бы между делом спросила я.
— Да. Та еще с-с-стерва, — процедил Федор, помрачнев.
— Петя мне ничего не рассказывал, — пробормотала я.
— А там и рассказывать нечего, — отмахнулся Федор. — Раз работала у Артемьева, наверняка ж читала колонки Дивы.
Я ответила нечто невнятное, пожав плечами. Не только читала, но и писала их сама.
— Так вот: в этих колонках не было ни слова правды — одна сплошная ложь, — раздраженно произнес Федор. — Поэтому и у Петра, и у меня зуб на твой бывший журнальчик и на твоего бывшего шефа. С его разрешения эта ложь, эти нелепые сплетни отравляли Пете жизнь — да так, что на него смотреть было больно. Твой шеф знал, как обстояли дела в действительности, но, тем не менее, позволил целый год втаптывать в грязь хорошего человека. Так-то. А больше я ни слова не скажу. Это уже Петино дело: если он захочет, то расскажет тебе, что тогда произошло.