Что чувствовал Вечер, я боялась даже представить.
— Это… Сивер сделал?
Да к чему эти вопросы? Кто ещё мог проникнуть в спальню эльфа с ножом? Но я должна была убедиться. В глубине души занозой застряла нелогичная надежда: не он, пожалуйста, пусть это будет не он, не Сивер! Потому что иначе я не знала, что делать. Не знала, как бороться с его опасной, необузданной ревностью.
Вечер молчал. Казался спокойным и равнодушным, как если бы ничего особенного не случилось. Но по тому, как изменилось его дыхание, я поняла: он в ярости. Одно имя моего супруга привело эльфа в бешенство.
Сердце упало.
— Я… он ответит за то, что сделал.
Эльф посмотрел на меня краем глаза.
Как ему удавалось выглядеть невозмутимым настолько? Даже у каменной статуи мимика была более живой.
— Возможно… Возможно, шрам можно будет удалить. Хирургически или… Или с помощью магии!
Точно, Кхалэ! Она же ведьма! Что ей стоит…
— Не получится.
Советница появилась как всегда неожиданно — вышла из портала, открывшегося за моей спиной. Обернувшись, я увидела, как захлопываются огненные края пространственно-временной дыры. В сжимающемся портале я успела разглядеть высокие стеллажи и стеклянные флаконы на длинных полках.
— Не получится?
Не может быть. Это же магия! Она всесильна!
— Из хранилища пропали зелья номер пять и номер сорок четыре. То, чем Сивер обработал нож...
Неужели ничего нельзя было сделать? Я не верила. Не верила!
— Когда мне следует освободить комнату? — спросил Вечер бесцветным, механическим тоном.
Я поняла, что по-прежнему стою в общем зале гарема перед открытой дверью — мнусь на пороге вместо того, чтобы войти.
— Освободить комнату? В смысле?
Его взгляд был достаточно красноречив, чтобы я обошлась без словесного ответа.
О Бездна…
Он решил, что…
— Шрам можно замаскировать под иллюзией.
Кхалэ провела рукой над раной и — о чудо! — от длинной, ярко багровеющей полосы не осталось следа. Белая кожа снова казалась гладкой и бархатистой.
Не удержавшись, эльф коснулся щеки — первые эмоции, которые он проявил с того момента, как открыл мне дверь своей спальни.
— При прикосновении шрам будет ощущаться.
Словно подтвердив слова ведьмы, Вечер поморщился.
— И зеркала развенчивают иллюзии. Отражения не лгут.
А раз они не лгут, то, получается, эльф никогда не увидит себя прежнего?
Сивер, что ты наделал?
Я посмотрела на эльфа.
Он спрашивал, когда покинуть комнату. Неужели правда считал, что я вышвырну его из замка, будто сломанную игрушку? Был уверен, что его положение настолько ничтожно? Что его держат здесь из-за смазливой мордашки?