Он бы сбежал. Если бы не приказ жены, он бы сбежал. А потом проклинал бы себя последними словами, ибо не желал больше оставаться в стороне. Понял пугающе ясно, что не вынесет, не переживёт такого расклада — стоять за дверью и слушать, как его любимая отдаётся другому. А значит, придётся привыкать к обнажённым мужским телам в своей постели и не дёргаться. Наедине с Сивером он её не оставит.
Миалэ выгнулась, сильно сжав мышцы. Дракон разряжался в собственный кулак, продолжая исступленно работать языком в опасной близости от эльфийского члена. От неловкости не получалось излиться, и Вечер со вздохом признал своё поражение.
Может, никто не заметит, что он остался неудовлетворён?
Как же, мечтай.
— Тебе помочь? — издевательски усмехнулся Сивер, кивнув на его по-прежнему твёрдое мужество.
Вспыхнув, Вечер прикрыл пах ладонью. Как унизительно. Что если Миалэ решит, будто он плохой любовник или слаб здоровьем? Что он за мужчина, если не способен кончить от близости с любимой женщиной?
Может быть, ему стоило…
Нет. Заниматься самоудовлетворением на чужих глазах не хотелось. Да и в успешности этих манипуляций он сильно сомневался.
— Вечер?
Теперь на его алую, распухшую плоть уставилась Миалэ. Словно мало было неловкостей и унижений за день!
— Всё в порядке. Не беспокойся.
Он не знал, куда деть глаза. Потянулся за лохмотьями халата, чтобы прикрыть своё позорное состояние, но жена извернулась и вобрала в рот его член.
Боги…
Она взяла в рот его член! Взяла в рот!
Её губы растянулись вокруг его трепещущей плоти.
Никто и никогда не…
Он не смел мечтать. Даже не думал о таких ласках. В Чарующем лесу презирали подобные извращения.
Одного прикосновения языка к перевозбуждённой головке хватило, чтобы Вечер излился.
Он не видел, с какой жгучей злостью смотрел на происходящее Сивер.
* * *
Сивер
Они были вместе три тысячи лет. Три тысячи грёбаных счастливых и мучительных лет. И ни разу — ни разу! — Миалэ не дарила ему таких ласк. Хотел ли он? Мечтал ли? Представлял ли ночами, как она склоняется над его пахом, размыкая губы? Да! Хотел, мечтал, представлял. Но никогда не просил, а тем более не требовал. Не позволял себе даже надеяться.
И что теперь видел?
Его жена, его Миалэ, сосала член другого мужчины. И не считала это чем-то омерзительным, стыдным, недостойным себя.
Проклятый эльф! Ворвался в его размеренную жизнь и всё отобрал. Почему ему, а не Сиверу, досталась эта награда?
— Я тоже хочу, — он отыскал в своём арсенале самую наглую улыбку.
Никто не должен был догадаться, как в ожидании ответа всё внутри напряглось и заледенело.