Судя по стрельбе, впереди идет бой. Долго это не продлится. Моряки яростно защищаются, но советским спецназовцам им долго не противостоять.
Облачный слой начинает рассеиваться, и маленькие кусочки неба, усыпанные звездами, появляются над все еще очень бурным океаном. Где-то в самом сердце этой черной волны плывут корабли: израильский крейсер и "Whiteshark". Один из них может уничтожить нас, а другой спасти. За кормой «Акаи Мару», насколько хватает глаз, тянется длинный фосфоресцирующий кильватерный след.
Сакаи проскальзывает под капот и поднимает толстую металлическую пластину. Шэрон входит первой. Я за ней. Секунду спустя я слышу щелчок замка позади японца, и снова он черный как смоль.
Грохот двигателей усиливается, когда мы спускаемся по лестнице. Через десять метров я чувствую, как что-то бежит по моему рукаву. Кровь, я уверен. Я поднимаю голову.
- Сакаи! Все хорошо ?
Он бормочет невнятный ответ по-японски. Я не понимаю.
- Что-то не так, Ник? - спрашивает Шарон.
- Я думаю так. Это Сакаи. Он ранен.
Я включаю фонарик, направляю его вверх.
В трех метрах от моей головы японец останавливается, цепляясь за прутья в странном положении. Кровь струится из его плеча. Усилие, которое он вложил в двигатель вентилятора, должно быть, снова открыло его рану. Я снова его окликаю:
- Сакаи!
Он не двигается. Это меня беспокоит :
- Шэрон, я посмотрю.
- Нет ! Продолжайте! - вдруг кричит японец громким голосом, похожим на голос пьяного. Мы не должны позволить им забрать корабль.
Я попал прямо на него и вижу, как он начинает отпускаться. Я держу его одной рукой, держась изо всех сил другой.
- Постой, Сакаи! Немного больше. Если вы мне поможете, я проведу вас вниз.
И снова он заикается что-то, чего я не понимаю. Кровь течет из его раны - и я могу видеть только одно объяснение: что-то разорвало грудь ранее этим сверхчеловеческим усилием.
Я отпустил его на мгновение, чтобы попытаться положить руки по обеим сторонам его тела, чтобы удержать его в случае падения. Его нога соскальзывает. Я кричу :
- Осторожно, Шэрон!
Фонарь ускользает и падает вслед за Сакаи. Шэрон издает пронзительный крик, затем я слышу, как тело японца бьется о ступеньки лестницы и падает обратно между стенками шланга. Воцарилась великая тишина, нарушаемая только грохотом машин.
«Еще полсекунды», - сказал я себе, стиснув зубы. Полсекунды и я был рядом, чтобы не дать ему упасть. "
- Ник! - звонит Шэрон.
- Да ! Все нормально ?
- Нет, это уж слишком, Ник! Я ... я больше не могу.
О нет, только не она! Я быстро спускаюсь с перекладины, разделяющей нас, и кладу свободную руку ему на плечи.