Московский батрак (Панч) - страница 9
2
В трудах растаяла весна…
Вновь в форме!
Только седина
и подбородок виснет чуть…
Что ж — тяготение не надуть.
Я сбросил 30 килограмм!
Помолодел на 10 лет!
Бульдожьи брыли по бокам
исчезли с фейса. Пуза нет!
…А ведь вначале так пыхтел
и отдувался
и сопел.
И пот ручьями тёк с лица.
Теперь же… Нету молодца,
чтоб был выносливей меня!
Я Кот! Но я мощней коня!
Стальные мышцы проступили,
ведь жир ушёл — я снова в силе!
Нет, не Шварценеггер, но атлет!
(Не зря качался столько лет.
Не зря со штангою работал,
пока в злосчастную субботу,
не повредил в плече сустав,
на локоть с беговой упав.)
3
…Футболка,
закатать штаны,
колени белые видны.
Прямые ноги, бёдра узки,
на шее (верно — я не русский)
златая цепь и полумесяц.
А обувь — дрянь!
И это бесит.
Широки плечи, тонок стан,
Я часто весел, словно пьян.
Осанкой — тополь, строен в ноль.
Не принц уже. Уже король!
(Признаюсь,
что и позабыл,
когда так популярен был!)
Вновь вызываю интерес —
всего лишь сбросил
лишний
вес!
…Но вес,
что на душе —
остался…
Я ранен.
Я
не оклемался…
>25.05.21.
Реквием
В отрочестве (седьмой ли класс?),
Читал у Лондона рассказ.
В нём обращённый эскимос,
которого призвал Христос,
своих язычников друзей,
шаманов разных и вождей,
и даже женщин
вырезАл
(Святую Веру насаждал).
Не всех, конечно, не подряд,
а злостных,
тех, что не хотят
креститься.
Отправлял их в ад.
Туземный, знаете…
Добрыня?
Путята! Да! Точнее имя.
Ведь резал он, а тот сжигал.
Неважно,
что-то я угнал
свою упряжечку собак
куда-то в сторону.
Было так:
К невесте неофит пришёл.
Откинув полог, в чум вошёл.
От снега унты отряхнул.
Мешок, что спину оттянул,
на шкуры под ногами бросил
и девушке с усмешкой бросил:
— Привет тебе, моя Су-Су!
Иль не моя?
Тогда,
в лесу,
на сходе прошлом племенном,
сказала много ты. Одно
запомнил я и уяснил:
пока трех белых не убил
и их голов не предъявил,
я не жених. Другому ты
отдашь и тело и мечты.
Совсем недавно слух прошёл,
что твой отец того нашёл,
кому женою можешь стать.
Вот и пришёл. Должок отдать.
Су-Су ответила:
— Ты смог!
Чужую веру превозмог!
Ты будешь мужем мне, о Киш!
Я чувствую, как наш малыш,
(что будет мальчиком, я знаю!)
мне шею нежно обнимает!
Незримо, ласково и крепко!
Ах, будущая моя детка!
Ответил Киш:
— Я больше смог.
Раскрыл заплечный свой мешок
и вынул из сухой травы
четыре ровно головы.
Отец, два брата и жених
(тот, что былого заменил).
— Мой новый Бог и добр и благ.
Он говорит, что даже враг
смертельный
должен быть прощён.
Но, видно, слаб совсем ещё
в своей я вере и врагам
пощады ни за что не дам.
Достал фабричный нож стальной