Интересно, сколько побывало в этой постели женщин? Вряд Его Высочество исполнял целибат.
Укол ревности обжёг неожиданно.
Ну нет, мне должно быть совершенно всё равно!
Вдохнув и прикрыв ресницы, я попыталась расслабиться, ощущая, как простыни приятно льнут к телу, лаская кожу, особенно я это стала ценить после темницы.
Как бы я ни пыталась отпустить мысли, в памяти звучали слова Наронга. Неужели это правда? Лекарь лечил его от тёмной магии. Выходит, она в нём. То, что случилось в храме, не поддавалось никакому объяснению. Я ощутила, как тёмное и холодное вливалось в меня и холодило вены, когда Наронг коснулся моих губ, а потом во мне что-то толкнулось в ответ, вбирая в себя чужеродную смертоносную силу, заставляя ощутить нечто невероятное, будоражащее, томительное, поглощающее.
Я ворочалась в большой кровати с боку на бок, прислушивалась к каждому движению воздуха, но всё было тихо. Наронг не возвращался. И вскоре усталость дня стала одолевать меня, и я незаметно провалилась в мир снов.
… Проснулась от ощущения чужого пристального взгляда. И тут же подскочила, когда увидела возле себя высокий мужской силуэт.
41
Наронг проводил меня тяжёлым взглядом, когда я отползла на другой край кровати.
И давно он тут вот так стоит?
— Вам пора просыпаться, — отвёл он взгляд и прошёл к камину, потянувшись к вороту жакета, уверенным движением скинул его с себя.
Он что, не спал совсем?
Я уставилась на его широкую спину, обтянутую тонкой тканью рубашки, не в силах оторвать взгляда. Смутившись, всё же отвела, когда Наронг начал расстегивать пуговицы ворота, настороженно сглотнула. Что он собирается делать?
Его Высочество опустился в кресло и снова устремил взор на меня.
В покои постучали, а я вздрогнула и натянула одеяло выше. Наронг, пронаблюдав за мной, едко и раздражённо усмехнулся.
— Войдите, — его голос прозвучал спокойно и ровно.
В покои вошла служанка. Она вкатила столик с завтраком, бросив на меня любопытный взгляд. Так отвратительно я себя никогда не чувствовала, скверно, что самое сокровенное теперь напоказ, ничего нельзя утаить. Теперь наверняка и следить за каждым шагом станут. Поклонившись, служанка ушла.
Наронг глянул на завтрак.
— Поешьте, — прозвучало больше приказом, чем просьбой.
— Как-то не сильно хочется. — Наронг сомкнул губы и промолчал. — Когда я могу идти?
— Вам так не терпится?
— Не хочется доставлять вам неудобства.
— Вы уже и так мне их достаточно доставили.
Я сомкнула губы, грубость Его Высочества хлестала плетью, хотя я ничего не делала плохого.
— Кто виноват в том, что случилось? Уж точно не я, и не нужно на мне вымещать гнев и недовольство.