Мои философствования прервал звонок и Ильич, нарисовавшись на пороге аудитории, поздоровавшись и убив сверканием своего нового моднючего жилета.
— Господа, рад вас видеть. Приступим, — деловито заявил он и Динь подскакивая, бросилась к нашему месту.
Лекция была интересной, как обычно. Материал был мне знаком, но излагая его, Ильич добавил от себя несколько умозаключений, чем и породил мой интерес. Я записал несколько выводов, чтобы позже проработать дома. Тема касалась моей подготовки к универу. Динь исподволь заглядывала в мою тетрадь, я делал вид, что не замечаю. Она подвинулась ближе и мой локоть принял на себя всю прелесть ощущений от прикосновения ее груди. Я аж задохнулся.
— Динь, сегодня, я так понимаю, белье ты надела, — ляпнул я от большой любви и умилился, когда увидел, как покраснела моя козявка.
— Марк! Перестань! Ты меня смущаешь, — полусердито, полутрогательно прошептала она.
Ильич в этот момент, закруглил свое повествование, оставив минут десять до конца урока, видимо, чтобы поболтать с классом. Он часто так делал, и это было верным решением. Именно за такими вот неформальными беседами, ему и удавалось учить нас умному, доброму, вечному наиболее убедительно.
— Кстати, как там дела на последней парте? Иконка или траурная лента? Что доставать-то? — Ильич был в своем репертуаре.
Класс захихикал и все мордахи обернулись к нам.
— Решили остаться каждый при своем. Динь поет псалмы, а я потрошу людей, — разбил я все надежды преподавателя.
— Серьезно? Ну, что же, тогда Лакри, пойте. Хочу сам убедиться в словах Бессонова, — он провокатор знатный.
Лакришечка замялась и посмотрела на меня, ища поддержки. Я кивнул ей, мол, пой давай. Она моргнула, лицо ее приняло сердитое выражение и она встала.
— Я спою, Илья Ильич, но если Ин зашипит и развалится в прах, я не виновата! — ржачь.
— Прошу, данни, — препод был реально заинтригован и теперь точно ждал песню.
Я уже было приготовился говорить, чтобы спасти свою Динь от позора, но она и тут поразила меня. Прямо в сердце… ну, и в нижнюю часть анатомии тоже, чего уж скрывать….
Она запела… Я такого еще не слышал. Песня была старой, славянской. Эпическая мелодия и слова. Она прекрасно звучала a cappella. Я и знать не знал, что девочка так умеет. Богатый, изумительный по чистоте своей, хорошо поставленный голос, звучал в нашей аудитории как нечто волшебное. Древний текст слышался заклинанием и все притихли, внимая ей, как будто это и правда была Божественная музыка. Я рот открыл…все таки.
Она закончила среди оглушительной тишины. Потом, Ильич зааплодировал, вслед за ним и весь класс! Динь поклонилась, потом плюхнулась на стул и нахально уставилась на меня. Тут до меня и дошло, почему козявка стала петь!