Я взял отцовский премиум и шофер докатил меня (наряженного, согласно протокола) до дома Динь. Они с дедом сели в авто (одетые тоже comme il faut) и мы чинно поехали на первый наш с Динь официальный прием.
Давки, разумеется, не было. Весь цвет общества собрался здесь. Динь блистала. Я бесился. Дед Лакри потешался. Я прямо как в Дискерэ попал, к Ильичу.
Картины поражали. Динь зависала подолгу у каждой. Я и смотрел и здоровался со знакомыми одновременно. Потом мы, уже на фуршете, общались с избранным кругом и Динь приятно удивила меня, продемонстрировав великолепные манеры, согласно учения Санкутм Эст. Действительно, там воспитывали первых леди. Моя ж ты радость!
А потом я увидел отца… И он увидела меня. Потом он увидел Динь и застыл. Глаза его стали совсем изумленными, когда он понял, что академик Лакри рядом со мной.
Я НИКОГДА не видел отца в таком состоянии! Все еще красивый мужчина, в полном расцвете сил, крупный, русоволосый, сероглазый, коварный и холодный политикан, был напуган и серьезен одновременно! Впервые он подошел ко мне на подобном сборище и, я не понимал, почему он плюнул на вечные свои опасения на счет меня!
— Лакри, — произнес отец, глядя непередаваемым взглядом на деда Динь.
— Огарёв, — дед отозвался таким же взглядом.
— Что происходит? — это уже всем нам от отца.
Ответил дед Динь.
— Это ты мне скажи. С чего вдруг ты решил, что можешь говорить со мной? — вот это поворот, подумал я…
Динь, изумленная до бесконечности, смотрела на них. Я и сам слегка обалдел. Они знакомы???
— Марк мой сын, — и это стало для самого Лакри новостью, которая состарила его моментально лет на десять, прямо у нас с Динь на глазах.
Дед долго молчал, потом произнес голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки.
— Они тантум тиби, Андрей. Марк и Лара. Моя внучка. Дочь Мики, — прохрипел он.
Тут я испугался. Нет, просто ввалился в панику, уже понимая, быть чему-то страшному. Нечто ужасное случилось сейчас и обратно уже не вернуть ничего!
Отец долгим взглядом залип на Динь и забыл как дышать. Но, я понял, что не из- за самой козявки. Было что-то в его глазах, что я расценил по- своему. Он искал в ее лице что-то…или кого-то. Я облился холодным потом и цапнул козявку за руку, подтягивая к себе поближе.
— Оставь ее, Марк, — дед Динь не шутил ни разу, — Оставь ее, я сказал тебе!
Я уперся и тут зазвучал мой отец.
— Марк, оставь ее. И пойдем отсюда. Нам надо поговорить, — тон сомнений не оставлял.
Отец был раздавлен совершенно и готов был на все, чтобы я сию минуту ушел с ним.
Я смотрел на Динь и она, отвечая мне взглядом испуганным и удивленным, потянулась за дедом, который тащил ее от меня в сторону выхода. Я приложил руку к уху, жестом показывая ей, что позвоню и она закивала, поняв меня. Они ушли. Пошли и мы с отцом.