Карамышев прекрасно управлял беседой за столом. Аудитэ из него первосортный. Надо бы взять на заметку. А что? Это полезный ресурс! Суперарэ я! Суперарэ! Ищу нужные рычаги!
Ворона… Через золотую макушку моей Динь я спросил у него.
— Ворона, как там твои дела? Бизнес идет?
— Идет, Бес. На три буквы, — Мишка понурился было, но прекратил нытье и выпрямился.
— Что так? — я как бы невзначай, положил руку на спинку стула моей, щебетавшей весело с ребятами, девочки.
— Лицензионный комитет уперся. Бьюсь как в стену лбом. Уже неделю.
— Помощь нужна? — при этих словах Мишка выкатил свои голубые глаза из орбит, но тут включился дитари и он ответил.
— Чего хочешь за помощь?
— Небольшой процент, — а что, а вдруг выгорит, и я не останусь внакладе.
— Процент обговорим, не проблема, — он грамотно скрывал свою горячую заинтересованность в моем предложении.
— По рукам. Дай контакты представителя комитета. Разберусь, — я уверенно кивнул.
— По рукам! — если бы я знал тогда, что это пельменное соглашение принесет мне огромное состояние спустя годы, я бы выпил на радостях. Шмурдяка, разумеется.
Динь… Ох, уж эта рыжая козявка… Она была душой всей это компании. Ее солнечные флюиды кольцами опутывали всех нас, заставляя улыбаться, радоваться, чувствовать жизнь и наслаждаться ею. Я очень хотел подобрать слово, которое максимально полно описало бы ее статус в нашей безумной шайке. Кроме слова «Муза», на ум не пришло ничего.
Глава 11 Лара. Когда многое становится понятным
— Красный или очень красный? — задала мне вопрос Ирина, разглядывая палитру лаков для ногтей.
Мы сидели в салоне «Сью» и занимались приятными женскими вещами. Стрижка, укладка, маски, маникюр и педикюр. Строганова позвонила мне утром, была суббота, и я с удовольствием согласилась провести половину дня с ней. Ира была интересна мне. После того, как наши разногласия разрешились, мы стали приятельствовать. Не без обоюдной пользы. Она на многое открыла мне глаза, особенно на ту часть отношений между людьми, когда в них присутствует корысть, алчность, предательство. Я хорошо понимала, что слишком доверчива и наивна. Невинна, в конце концов. И многого не замечала в людях, полагая, что все вокруг чудесные. Ира же, в свою очередь, поддаваясь моему, как она говорила «вселюбию», перестала быть очевидной занозой, стала более женственной. Отчего ее красота увеличилась стократно и тем самым ее женская гордость была совершенно удовлетворена. Она стала более улыбчивой, но не потеряла своего мрачного обаяния.
— Красный! — уверенно кивнула я, выбирая цвет для себя.