— Привет, Каллан, — шепчу я. — Мне нужно идти.
Он качает головой.
— На самом деле нет.
— Мне нужно быть в другом месте.
Он снова качает головой, но ничего не говорит.
— Мне тоже пора, — говорит Сэм, совершенно не обращая внимания на напряжение, которое вот-вот пробьет дыру вселенских масштабов на парковке Сент-Региса.
Ни я, ни Каллан не смотрим на Сэма, когда он прощается и уходит, садясь в одну из припаркованных машин и уезжая. Мы просто стоим очень-очень тихо, глядя друг на друга.
— Ты собираешься что-нибудь сказать в ближайшее время, Синяя птица? — шепчет он.
Мой язык прилип к небу, отказываясь функционировать. Мне приходится выдавливать слова изо рта, когда каждая частичка меня хочет молчать вечно. Последние слова, которые я сказала Каллану Кроссу, были: «Не ходи за мной. Прости. Прощай».
Если скажу что-то еще, мои последние слова изменятся. Я приняла на себя всю тяжесть своей последней просьбы, когда бежала из его дома, спотыкаясь от боли снова и снова, чувствуя себя слабой и потерянной, и ненавидела себя за то, что сказала ему не приходить и не искать меня. Но теперь, когда в состоянии изменить это, не знаю, должна ли это делать. Годы, прошедшие с тех пор, как я покинула Порт-Ройал, были тяжелыми, но я выжила. Справилась с этим. Если хоть слово скажу Каллану сейчас, мне снова будет больно. Это почти гарантировано. А я больше никогда не выдержу такой боли. Просто не смогу.
Сглатываю, глядя на его руку, которая все еще лежит на ручке дверцы машины. Мой желудок сжимается, когда вижу черные линии каракулей, отмеченные на его коже.
Знакомые. Очень знакомые. Крошечная птичка в полете, быстро нарисованные линии, едва разделяющиеся местами, нанесенные на поверхность быстро и почти без раздумий. Я рисовала этих птиц повсюду. Не задумываясь, протягиваю руку и беру его за локоть, чтобы получше рассмотреть. Конечно, это одна из последних вещей, которые когда-либо рисовала на нем.
— Что... что это за чертовщина? — спрашиваю я.
Каллан отдергивает руку, торопливо прикрывая рисунок рукавом. Он смотрит вдаль, прищурившись. Теперь между его бровями появились тонкие морщинки, которых раньше не было. Интересно, они там появились из-за стресса или просто от времени, ускользнувшем между нашими пальцами?
— Это все, что ты оставила мне, — тихо говорит он. — Я должен был попросить татуировщика добавить кого-нибудь, стреляющего в эту чертову штуку в небе, верно? Возможно, там должно было быть много крови. Это было бы лучшей иллюстрацией.
— Тебе не следовало ее делать.
Вздрагиваю, глядя на татуировку, которую он сделал из моих каракулей, ненавидя тот факт, что он проследил ее линию за линией. Это был беспорядочный, торопливый момент, когда я отвлеклась, пытаясь сказать ему что-то ужасное. После того, как отсутствовала две недели в Нью-Йорке в институте изящных искусств. По крайней мере, так думал Каллан.