- Я тебя так сильно напугал? - спросил он с горечью. - Прости, я, кажется, во сне... с этого дня мы не будем больше спать вместе.
- Что? Нет! Ты меня совсем не напугал! - возмущенно ответила Иванна. - Просто... твои руки...
Она вдруг вспомнила, что именно он делал с ней, и вся залилась краской, а по животу вновь прошла обжигающая волна. Газовые светильники сверху подозрительно затрещали. Иви ахнула и закрыла лицо руками. Буквально кожей она ощущала его тяжелый взгляд, осознав, что на ней лишь тонкая сорочка, не особо скрывающая ее тело.
- Не смотри на меня так, - простонала она.
- Как? - коротко и мрачно спросил Маркус, сжимая зубы.
Его трясло и от нелепости этой ситуации, и от злости на себя самого и темные инстинкты, которые буквально требовали заявить на нее права. Даже сейчас он хотел ее.
- Как будто ты хочешь... - она сбилась, не в силах сказать вслух то, что хотела бы, и немного помявшись, продолжила. - Будто хочешь поцеловать.
- Ивви, - выдохнул Маркус. - Я... прости.
Иванна опустила руки, внимательно на него посмотрела, шагнув вперед, ухватила его за ворот халата и потянула вниз, сама целуя его.
- Прекрати эти глупости, - укоризненно сказала она. - Я нисколько тебя не боюсь. И того, что ты делаешь, тоже не боюсь. И подожгла всё потому, что мне было очень приятно, понял?
Она уже почти кричала на него, обиженная, что он так дурно думал о ней и о себе.
- Не боишься? - зло прищурился мужчина. - Да кому ты врешь? Совсем не боишься?
- Совсем, - отчаянно выдохнула девушка.
- А так?
Он усадил ее на стол, задрал ночную сорочку и прижался губами к ее груди. Иванна, откинув голову, задрожала.
- Никогда мне не ври, слышишь? - с яростью рычал Маркус. - Ненавидеть можешь. Бояться можешь. Изменять можешь. Только не ври. Ложь - это единственное, что я тебе никогда не прощу.
Он прошелся языком по упругой груди, втягивая в рот сосок, в каждый миг ожидая слез и криков, но услышал лишь сладкий стон, от которого в глазах просто потемнело. Он заглянул Иванне в лицо. Она тяжело дышала и смотрела на него совершенно пьяными глазами. Ноги раскинуты, влажные губы приоткрыты. Даже самый дотошный зритель не нашел бы в ее лице ни капли страха.
- Боги, - прошептал он, снова припадая к ее груди. - Ты такая красивая!
У него тряслись руки, но он все равно укладывал ее на стол и, склоняясь, целовал желанные губы, с восторгом ощущая, как ее ноги обвиваются вокруг его бедер. Только теперь он по-настоящему понимал, что такое страсть, что значит, хотеть женщину так, остановиться просто немыслимо. Он спускался губами по ее груди и животу, рвал дрожащими пальцами панталоны, даже не пытаясь развязать тесемки: все же у них судьба такая - быть порванными, и с восторгом слушал ее всхлипы и стоны, касаясь пальцами нежной плоти, которая раскрывалась для него, словно бутон, и была горячей и мокрой. Он упивался прикосновениями, и мурашками, бежавшими по ее животу, и тем, как робко ее пальчики перебирали его волосы.