А меня тут же заключил в объятья Ингвар. Он настолько тесно прижал меня к себе, что я в первый момент не могла сделать и вдох.
– Глупая, непослушная девчонка, – шептал он мне в волосы. – Как ты могла такое натворить? Как посмела ослушаться? – корил он меня, осыпая поцелуями, а я тихо млела в его объятьях, совершенно забыв, кто я для него, вообразив себя любимой и желанной, единственной на свете.
– Прости, прости меня, – едва слышно каялась, зная, что ни капли не жалею о содеянном. – Я просто не могла иначе. Ты меня накажешь?
– А ты как думаешь? – хмыкнув, обнял меня еще крепче. – Месяц сесть не сможешь! А то и два… И слушаться меня будешь… И не прекословить больше...
Его слова звучали сурово, но я совсем не верила, что он и правда такое со мной сотворит.
– Что будет со Сваном? – кинула искоса взгляд на удаляющуюся процессию.
Вина за то, что мужчина пострадал, защищая меня, глодала изнутри, словно червь спелое яблоко.
– Не беспокойся, о нем позаботятся, – Ингвар, обхватив пальцами мой подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. – А я позабочусь о тебе. Ты сама с ног валишься, а беспокоишься о других...
– Он… он спас мне жизнь, – хрипло ответила, еле сдерживая набежавшие на глаза слезы. – И чуть не погиб из-за меня. Разве я могу...
– Это был его выбор… И не твоя вина… – снова привлек меня к себе викинг и начал успокаивающе гладить по спине.
Напряжение, сковавшее мое тело, понемногу отступало, а за ним пришло глухое и зыбкое опустошение.
– Господин мой, Ингвар, все уже закончилось? Мы свободны? – внезапно послышался осторожный вопрос.
За спиной викинга стояла взволнованная Ута, беспокойно мнущая в руках передник, а за ней в ожидании настороженно застыли другие женщины и мужчины.
– Да, мы свободны! – громко заявил Ингвар. А затем подхватил меня на руки и приподнял вверх. – Мы все свободны, благодаря Гвендолин!
– Гвендолин!
– Гвендолин!
– Гвендолин!
Отовсюду доносились громкие возбужденные голоса.
– Спасибо, Гвендолин!
– Слава Гвендолин!
Я спрятала пылающее от стыда лицо на плече у викинга, изо всех сил желая оказаться где-нибудь подальше отсюда. Те, кто готовы были еще неделю назад разорвать меня в клочья, теперь, что есть силы, восхваляли, а я ведь ничего такого не сделала, просто воспользовалась своим даром и получила взамен способность спасти свой замок. Не так уж чисты и благородны были мои помыслы, как они думают, и оттого мне было неловко и гадко.
–Лива соврала!
– Лива сказала неправду!
Вместе с хвалебными речами по толпе прокатился едва слышный шепоток.
– А что говорила Лива? – тихо спросил у Уты Ингвар, продолжая прижимать меня к себе, пока в запале скандирует народ.