Гвендолин

– Гвен! Гвендолин! Да проснись же ты, наконец! – кто-то настойчиво трясет меня за плечо, резко вырывая из сна.

Распахиваю глаза и быстро сажусь на своей лежанке.

– Ульрих? – в темноте лицо мужчины кажется белым размытым пятном. – Что ты тут делаешь?

Руки тянутся к плошке с маслом, чтоб зажечь фитиль. В моей келье настолько темно, что хоть глаза выколи.

– Стой, Гвен, – перехватывает мою ладонь Ульрих. – На нас напали! Держи!

На мои колени падает какой-то сверток. Под пальцами я ощущаю шершавую колючую ткань монашеского облачения.

– Что? Зачем это? – удивленно распахиваю глаза.

– Ты слышишь, что я тебе сказал? – начинает злиться Ульрих. – На манистер напали! Викинги напали на манистер! Как думаешь, что они сделают с девушкой, когда найдут?

Сердце обмирает от тревоги. Больше слов мне не требуется. Я вскакиваю с кровати, торопливо стягиваю тонкую сорочку, ни капли не стесняясь находящегося тут мужчины, в темноте все равно ничего не видно, да и он деликатно отворачивается, и натягиваю монашескую рясу. Потом, опомнившись, стягиваю обратно и рву сорочку на широкие полосы.

– Помоги мне! – толкаю Ульриха в спину. – Надо грудь перетянуть.

Спаси нас, пресветлый Лудд! Как же так? Почему?

Повязка надежно перетягивает все, что может во мне выдать девушку, благо  в свои восемнадцать я так и не успела расцвести. Мама говорила, что у нас в семье все поздно созревают, теперь же мне эта особенность только на руку.

– Ульрих, нож есть, – спрашиваю, просовывая в ворот хламиды голову.

– Ты что удумала, – змеей шипит мой собеседник. – Грех на душу взять?!

– Какой грех? – перетягиваю талию шнурком и удивленно поднимаю на него взгляд. – Ты сдурел? Я волосы! Ты видел такого косматого послушника когда-нибудь? – поднимаю свою свисающую до колен косу.

– У меня нет, но может в вещах Дэглана есть что-то подходящее, – чешет затылок мужчина, оглядывая сарай, в котором я спала.

Не теряя времени, принимаемся переворачивать скудные пожитки усопшего еще до моего рождения старика, жившего тут. Собственно я сама выбрала, где мне ночевать, да и настоятелю спокойнее, если девушка будет спать в отдельном домике, а не рядом со всеми послушниками в общем доме, искушая их своим присутствием.

Дэглан был таким как я, был особенным, проклятым даром смерти. Я очень надеялась узнать что-то о природе нашего магического таланта в его записях. Отец-настоятель говорил, что хитрый старикан, скрупулезно вел дневник, в котором подробно записывал свои наблюдения, и именно по сей причине я оказалась так далеко от дома, за стенами манистера в эту злополучную ночь, хотела найти мемуары Дэглана. Но не успела. Мы прибыли только вчера вечером, а ночью пришли проклятущие варвары.