Самый это трудный момент — вывести войска скрытно, чтобы ни свет не блеснул, ни шум не послышался. Котелки, всякие железки, которые могли звякнуть, оборачивали травой. Ни курить нельзя, ни кашлять, дышали, как говорится, и то тихо. Каждый понимал, что войск тут было так густо, что если враг откроет минометный огонь, будет плохо.
Сделать перегруппировку четырех дивизий со средствами усиления на переднем крае — дело нелегкое, но противник проявил удивительную беспечность, не мешая нам ни разведкой, ни артиллерией, ни авиацией.
Итак, 6-й гвардейской армии предстояло прорвать сильную оборону противника на рубеже Герцовка, Новочеркасское шириной до двенадцати километров по фронту, что составляло по три километра на каждую дивизию.
Надо отметить, что войска нашей армии воевали в этих районах еще в сентябре 1941 года и некоторые командиры рот и даже рядовые остались в армии с того времени. Они хорошо знали эту местность, реки, леса, балки, а это большое дело!
Как всегда перед наступлением, член Военного совета генерал П. И. Крайнев, начальник политотдела полковник Л. И. Соколов и все политработники разъехались в войска. Там они рассказывали о той задаче большой важности, которая возлагалась на нашу армию. Все, конечно, в это время хорошо уже понимали, что после Сталинграда, Курска настало время гнать противника, скорее продвинуться к Днепру, Киеву.
Большую помощь в политработе оказывали партизаны, которые доставляли нам письма жителей временно оккупированных районов, где рассказывалось о злодеяниях фашистов на нашей земле. У многих наших красноармейцев и офицеров там были родные, близкие люди. Надо ли говорить о том, как рвались они в бой!
Как я уже рассказывал, перед наступлением снова начался большой приток заявлений о приеме в партию. Только в ночь на 3 августа в нашей армии было подано несколько тысяч таких заявлений. Сколько же величия было в этих простых солдатских словах, написанных перед боем…
В 3 часа ночи 3 августа я с группой офицеров и генералов штаба был на НП. Понятно, до последней минуты перед началом боя больше всего интересовало всех нас, как же ведет себя противник.
Начальник разведки армии полковник Кураков доложил:
— Противник тише, чем когда бы то ни было. В эту ночь даже разведку не вел.
Очевидно, противник убедил себя, что после таких жарких боев в столь короткое время мы не сможем подготовиться для наступления. В эту ночь он даже не освещал передний край.
Генерал Турбин сказал:
— Что ж! Хуже для него, лучше для нас, если он спит. Конечно, будь ему известно, что мы сегодня перейдем в наступление, он сейчас дал бы нам жару, как мы ему пятого июля!