По дороге в Химки мы видели, как тысячи москвичей, в большинстве женщины и подростки, рыли окопы. Нелегкое это дело даже для опытного воина — долбить смерзшуюся землю, а тут трудились горожане, непривычные к такой работе люди. Да к тому же то и дело налетала фашистская авиация, бомбила, обстреливала из пулеметов. Однако, несмотря на все, москвичи продолжали работать с большим подъемом. Окраину города и берега канала Москва — Волга уже опоясали мощные оборонительные сооружения.
С полковником А. И. Лизюковым я встретился впервые. Мне было известно, что он отличился в тяжелых боях первых месяцев войны. Действительно, даже внешний вид у Лизюкова был боевой: папаха сдвинута набок, взгляд озорной. Лизюков оказался простым, веселым и очень шумным человеком. Бывало, за километр слышно, как Лизюков идет: такие разносы устраивал за малейший непорядок!
Позже я узнал, что полковник Лизюков писал лирические стихи. Однажды каким-то образом попали они к немцам и те использовали их в своих листовках, обращенных к нашим бойцам, как им казалось, весьма остроумно: мол, что это за генерал, который пишет стихи, как барышня, как, мол, с таким командиром в бой идти?
Комиссаром северного сектора обороны Москвы был дивизионный комиссар П. Н. Куликов — полная противоположность по характеру Лизюкову: спокойный, рассудительный, кадровый политработник, москвич. Очень он хорошо дополнял Лизюкова!
Начальником штаба был бывший штабс-капитан царской армии комбриг Б. С. Антропов, уже пожилой человек, образованный, умеющий дать правильную оценку событиям, но вот беда, очень уж мнительный. Бывало, чуть кто-то про него что скажет не так, руки опускаются у Антропова, расстраивается, как ребенок. Я его впоследствии много раз утешал:
— Полно, не надо все так близко к сердцу принимать…
— Так обидно же… несправедливо…
— А вы того, кто попусту болтает, призовите к порядку, вы ж начальник.
— Нехорошо вроде… неудобно…
Когда я приехал в штаб северо-западного сектора обороны Москвы, он только укомплектовывался. Работники штаба еще недостаточно знали обстановку.
Я, как заместитель командира, целые дни проводил в войсках вместе с Лизюковым. Он шутил:
— Держись. Я из тех начальников, которые верят: когда плохо — зам, когда хорошо — я сам.
Утром 6 ноября, когда мы поехали в части, Лизюков сказал, обращаясь к комбригу Антропову и ко мне:
— Как жаль, что не сможем мы торжественно отпраздновать в этом году двадцать четвертую годовщину Октября! А тем более жаль, что не будет парада. А может, будет?
Комбриг Антропов ответил: