В боях под Москвой Советская Армия окончательно сорвала гитлеровский план «молниеносной войны», рассеяла миф о «непобедимости» немецко-фашистских войск, подорвала моральный дух гитлеровской армии.
Трудно даже описать, с какой радостью встречали нас жители деревень, голодные, оборванные, больные. Фашисты выгнали людей из домов, так что приходилось им жить в лесу в шалашах. Поэтому, когда мы заняли село Ивановское на реке Ламе, я был удивлен, увидев старика, который шел во главе процессии женщин нам навстречу и, как положено по доброму старому обычаю, нес на чистом полотенце хлеб-соль. Старуха вслед за ним — графин и чашки. Понятно, поплакали, расцеловались, а я подумал, откуда ж он водку взял? Или это самогон?
Налил старик мне полную чашку, я ее еще до носа не донес, чувствую, самогон. Я его никогда не пил, запаха не могу переносить, но тут ничего не поделаешь — надо! Затаил дыхание и выпил чашку. Думал, перевернет всего, но ничего, обошлось.
Потом старик рассказал, что хранил этот графин еще с лета и, хоть туго приходилось, на продукты его не выменивал, так как хотел встретить свои войска как полагается.
Ивановское запомнилось мне не только этим самогоном. Тут произошли еще две истории.
Когда мы заняли Ивановское и не успели еще закрепиться как следует, начальник штаба бригады дал телеграмму в штаб армии, что село занято и в нем имеется большой склад с мотоциклами и велосипедами. Прошло часов пять или шесть, получаем телеграмму от Г. К. Жукова:
«Командиру 64-й Отдельной морской стрелковой бригады полковнику Чистякову.
Вам высылаются грузовые машины. Немедленно погрузите мотоциклы и велосипеды. Отправьте по указанию представителя штаба фронта».
Через полчаса после того, как была получена телеграмма, налетели фашистские самолеты и начисто разбомбили весь склад.
Грузовики приехали, а грузить нечего. Ладно, еще водители хорошие попались. Я их попросил сходить со мной, убедиться, что хоть колеса валяются, и доложить Жукову, что телеграмма, мол, наша была не пустая. Понятно, и сам послал Жукову телеграмму. Через некоторое время получаю от него ответ: «Впредь, когда занимаете село, немедленно вывозите склады в безопасное место». Прав он был. Могли мы это сделать, а не сделали. Потом под Сталинградом, когда я уже командовал 21-й армией и меня представили Жукову, он заметил:
— Ах, это тот самый Чистяков, который проспал велосипеды. Жаль, что не всыпал тогда, надо бы.