— Очевидно, тебя разыскивают как дезертира.
Когда я прибыл в Москву в Главное управление кадров к генералу А, Д. Румянцеву, он и правда сначала нагнал страху:
— Ты что же это делаешь? Как воюешь? По добровольному найму? Кто это тебе дал право командовать моряками? Тоже моряк!
Я рассказал, как все было. Румянцев засмеялся и сказал:
— Ну, хорошо. Мы тебя прощаем, потому что бригада хорошо воевала. За то присвоено тебе звание генерал-майора и ты награжден орденом Красного Знамени.
Это была моя первая боевая награда. Дней пять я этот орден не прикалывал к кителю, носил в нагрудном кармане. В свободную минуту достану, погляжу…
Затем генерал Румянцев сообщил мне:
— Генерал Лизюков просил назначить тебя на должность командира восьмой гвардейской стрелковой Панфиловской дивизии.
Конечно, я был очень рад, что мне оказана такая честь, но не успел ничего даже сказать, как генерал Румянцев продолжил:
— Приказ подписан. Надо представить фотокарточку в форме генерала на получение документов.
— Так у меня ж формы нет!
— Надень мой китель.
Достал он из шкафа китель, немного тесноват мне оказался, но ничего, сфотографировался и получил удостоверение номер № 1016, которое у меня сохранилось до сих пор.
— Генерал Лизюков находится в оперативном управлении Генерального штаба и ждет вас завтра к 10.00, — сказал генерал Румянцев и на прощание добавил: — Больше никогда по вольному найму не нанимайся…
На следующий день явился я к генералу А. И. Лизюкову. Представился. Обнялись. Расцеловались. Спросил, есть ли настроение командовать Панфиловской дивизией. Затем Александр Ильич сообщил:
— Создается 2-й гвардейский стрелковый корпус, который сосредоточивается в районе Валдая в Калининской области и входит в состав Северо-Западного фронта, Туда и вам надо прибыть с дивизией.
Тяжело мне было расставаться со своими моряками. За время ожесточенных оборонительных и наступательных боев под Москвой свыкся, родными стали мне эти исключительно мужественные и отважные люди. Попрощался со всеми подразделениями и 18 января 1942 года прибыл в Нахабино, где находился штаб 8-й гвардейской стрелковой дивизии.
В Нахабино встретил меня начальник штаба дивизии полковник Иван Иванович Серебряков. Он доложил, что дивизия укомплектована личным составом до полного штата за счет прибывшего две недели назад большого пополнения из Средней Азии. Дивизия была многонациональной: русские и казахи, украинцы и киргизы, белорусы и узбеки, татары и азербайджанцы, башкиры и чуваши и многие другие. И хотя больше половины личного состава дивизии были сынами Средней Азии, вряд ли можно было, говоря об успехах дивизии, выделять какую-либо национальность, объясняя их особую храбрость чисто национальными качествами. Сила Панфиловской дивизии была в том, что в ней с самого начала был заложен крепчайший костяк из кадровых офицеров самых разных национальностей. Они-то, коммунисты и комсомольцы, и сплачивали коллектив, окрыляя его общей для всех советских людей идеей — отстоять свое многонациональное государство — Союз Советских Социалистических Республик.