…К этому времени мне своими глазами доводилось видеть во время боя множество подвигов, раскрывающих величие духа советского воина, но подвиг двадцати восьми героев-панфиловцев на разъезде Дубосеково, который был совершен полтора месяца назад, поражал воображение, и я попросил И. И. Серебрякова и комиссара дивизии — полкового комиссара Сергея Александровича Егорова свозить меня на разъезд Дубосеково.
Приехали. Я увидел неровные поля, небольшую высотку, неподалеку от нее запорошенные снегом окопы, стрелковые ячейки. Казалось, не было там живого места: избита, изрыта бомбами и снарядами подмосковная земля.
Стояли мы втроем, и у каждого, понятно, свои думы. Я думал о том, о чем нередко размышляю и по сей день: сколько же духовных сил надо иметь человеку, чтобы сидеть в этом вот окопе или траншее и видеть, как на тебя ползет бронированное чудовище, которое к тому же стреляет из пушки и пулеметов?! Сидеть и ждать, когда танк подползет поближе и уже земля затрясется вокруг. Сидеть, ждать, когда танк будет на расстоянии десяти — пятнадцати метров, и уже, ощутив его жар и запах, приподняться и метко бросить в самое уязвимое место связку гранат или бутылку с горючей смесью!
Двадцать танков шло сюда, на эти окопы, на двадцать восемь смельчаков. Кто они были? Ни одного профессионального военного: рабочие, колхозники, интеллигенты… Слесарь трамвайного парка из Алма-Аты Гавриил Митин, колхозник из далекого аула в предгорьях Тянь-Шаня Дюйшонкул Шопоков, любимец алма-атинской детворы акробат цирка Иван Шепетков, Василий Клочков, успевший к своим тридцати годам окончить комвуз и институт. Русские, казахи, киргизы, украинцы, узбеки, простые труженики, добрые люди.
С. А. Егоров рассказал мне, что сначала на позицию этого взвода налетели самолеты, потом по ней били пушки и минометы. С наблюдательного пункта роты было видно, как фашисты, решив, что после такого огневого удара никто из обороняющихся не остался в живых, двинулись в атаку сомкнутыми шеренгами во весь рост, но двадцать восемь встретили их пулеметным огнем, и фашисты откатились.
Я спросил тогда С. А. Егорова:
— Почему же оказался в этом взводе политрук роты Клочков?
Сергей Александрович ответил:
— Командир роты возглавлял другой участок обороны, а командир взвода погиб. Василий Клочков был на наблюдательном пункте во время атаки немецкой пехоты. Он понял, что немцы не успокоятся, дальше будет взводу тяжелее, и Клочков пополз к ним, скрываясь в складках местности.
С. А. Егоров сказал мне тогда:
— Обратите внимание на то, что знаменитую свою фразу — «Велика Россия, а отступать некуда, позади Москва» — Клочков сказал не перед первой атакой, когда они отбили двадцать танков, а перед второй, когда осталось их шестнадцать раненых, на которых двигались тридцать танков. Перед первой атакой он еще верил, что останутся в живых…