Поэтому ему сейчас и приходилось осматривать комнаты и все её тайники, чтобы отыскать пропажу.
– Дэз, ну выходи, потом поиграем. Мне пора!
Он зашёл в гостиную и оторопел – сестра летела на него с радостным криком
– Банзай!
Пришлось подставить руки, чтобы она не упала. Дэйзи обхватила его ногами и сцепила руки за шеей. Ноэл вдохнул её запах, такой знакомый и родной. Он не знал ещё одного человека, о котором ему была бы известна каждая мелочь.
– Тебе обязательно уходить? – спросила Дэз, и её губы упёрлись ему в шею, отчего по коже побежали мурашки.
Последнее время Ноэл ловил себя на мысли, что воспринимает сестру и её ласку несколько иначе, чем должен. Ему хотелось большего.
Откидывать её вспотевшую после бега чёлку наверх, обнимать её при совместном просмотре фильма, приносить завтрак в постель и проводить по её коже рукой. Он чувствовал, что эти желания толкают его к чему-то запретному.
– Да, мне надо на работу, – сказал Ноэл, прижимая Дэз к себе чуть теснее всего на мгновение, но она почувствовала его настроение, приняв его «игру».
– Но… Я не хочу снова быть дома одна, мне хочется с тобой.
Чем дольше длилось их объятье, тем труднее ему было отказаться от предложения сестры. Он хотел остаться с ней. Хоть навечно. Она же его…
– Вот чего ты опять в своих мыслях витаешь? Тебе дома что ли в кайф быть или толчки в кафе драить?
Олли в чём-то был прав: Ноэлу не то чтобы сильно надоела работа, но вот находиться дома с Дэйзи ему опасно. Он не до конца понимал, что чувствует к ней, но чем они ближе, тем хуже для него.
Ноэл уже знал, что влюбился в свою заботу о ней, потому что она, можно сказать, всю жизнь была на нём – она неотъемлемый кусок его самого. Лучшая его часть: способная на доброту, сопереживание и заботу.
Но ему уже пора отсечь эти чувства или хотя бы попытаться. Чем хуже он станет, тем проще будет признать, что он не достоин её ответной любви.
Да и родители не сильно останавливали от шага, чтобы пуститься во все тяжкие. Им почти было наплевать на то, что творится дома, кроме нескольких моментов – дети сыты, дети дома, дети учатся.
Ноэл вспомнил детство, как ему было всего четыре года, и он просил у них сестрёнку.
– Ну подарите мне сестру! Пожалуйста!
Ноэл стоял перед родителями и умолял их о «подарке», практически был готов на то, чтобы упасть на колени. Старшие Ханты не были заинтересованы в том, чтобы сделать это – в их головах были только научные публикации, конференции, семинары, создание чего-то нового, а не кого-то.
Даже Ноэла зачали случайно: у них не было желания продолжать род, а позже – сильно заботиться о его будущем. Родители давали ему необходимое: кров, пищу, одежду и образование, но чего-чего, а вот ласки и сердечности в отношениях с сыном явно не хватало. А он с рождения не испытывал потребности добиваться от них этого, но, наглядевшись на других, Ноэл понял, что он может найти себе поддержку в сестре, на крайняк – в брате.