– Да пойми же ты! Ты мне далеко не безразлична! Но я не могу по первому же зову бежать и помогать всем твоим многочисленным друзьям. А если они в следующий раз норкоты нанюхаются? Ты что мне предложишь за ними ехать в ментовку?! – выпалил на одном дыхании Генка.
Он и сам себе удивился, откуда в нем взялось столько несдержанности и злости. Но только одно упоминание о легкомысленных подростках, которые по своей глупости угодили на машине в кювет и ждали, словно должное, что он приедет и их оттуда вытащит и все только по тому, что так сказала Настя приводило Генку в жуткое рассерженное, гневное состояние и реально поднимало ему нервы.
– Ген, может, хватит? – решилась заговорить Маша.
– А что ты мне предлагаешь делать? Может мне еще идти и попросить у нее прощения?
– Не стоит. Тебе отвлечься нужно.
– И что ты предлагаешь? – в надежде избавиться от напряженного состояния, тут же выпалил Генка.
– Я недавно один фильм классный смотрела. Крутая комедия. Реально поржать можно.
– Я согласен, – широко улыбнувшись, будто ему уже немного полегчало, выдохнул Генка.
Вечер и в самом деле получился веселый. Комедия и тайком пронесенная от матери бутылка водки в разы приподняли Генке настроение. Маше же пришлось остаться на ночь у тети Гали. И тетя была этому только рада и даже не задала никаких лишних вопросов, которые могли запросто спровоцировать Генку.
– Хватит уже! – отняла Маша у Генки бутылку, в которой осталось чуть меньше половины, – тебе еще завтра утром вести меня и мои вещи в общежитие.
– Машка… спасибо тебе, – горячо и с огромной благодарностью обнял Генка сестру, – я тебя прекрасно понял. Все иду спать.
Маша с негодованием вздохнула. А Генка, пусть его рассудок и был затуманен алкоголем, поймал ее мысль и про себя, уже лежа лицом на подушке проговорил: обещаю, впредь не запивать душевные раны алкоголем. И тут же уснул.
После зимних каникул, в первый день учебы в Машиной группе на занятия пришли все студенты. Что было очень редким, почти невозможным явлением. Многие с видимым энтузиазмом и деловитым, серьезном видом на лице записывали лекции. Будто бы их главным желанием в новом году было как можно лучше и добросовестнее учиться. И Маша, подхватив эту самую волну, как оказалось заразительного трудоголизма, с особым усердием писала продиктованные преподавателем слова и аккуратно выделяла розовым неоновым фломастером что-то особо важное.
Но как оказалось, на следующий же день, что было вполне неудивительно, кто-то не пришел на занятия, а кто-то перестал делать вид, что им тут все до ужаса надобно и интересно. Вообщем, учебный процесс встал в свое обычное русло и, разгоняясь, понесся в следующий семестр. Маша это почувствовала, слегка сбавила свои обороты и в своем обычном темпе продолжила обучение.