– Скажите, Женя, вам говорили когда-нибудь, что вы ослепительная красавица?
«Банально, Хоботов!» – промелькнуло у меня в голове, но я не обратила на свой внутренний голос никакого внимания.
– Не помню, – хихикнула я, опрометчиво откинувшись на низкую спинку. И чуть не поплатилась за это. Если бы не мой кавалер. Геннадий очень ловко подхватил меня, и я совсем растаяла, почувствовав так близко к себе мужское тепло.
– Осторожнее, Женя, не лишайте меня удовольствия смотреть на вас!
– Прям-таки и удовольствие? – кокетливо улыбнулась я.
– Конечно! – кивнул он серьёзно. – Я думаю, вы могли это заметить. Я весь вечер любовался вами.
– Правда? – прошептала я. (Боже, какая я была дура!)
– Клянусь своими усами! – он лихо закрутил усы и громко расхохотался. А потом произнёс заговорщическим шёпотом: – Женечка, может быть, уедем отсюда? Кажется, друг друга мы уже нашли, вы так не считаете?
– А… как же Танька?
– Ваша подруга всё поймёт, я уверен! Ну, не станет же она препятствовать вашему счастью, если, конечно, она настоящая подруга, правда?
– Она – настоящая подруга, – подтвердила я и покрутила головой.
Татьяны нигде не было видно.
– Ладно, я ей потом позвоню, – махнула я рукой и посмотрела прямо в чёрные зрачки.
– Пойдёмте, Женечка, всё интересное у нас с вами впереди!
Не обращая внимания на двусмысленность фразы, я радостно вскочила и, взяв под руку самого красивого мужчину на свете, пошла с ним к выходу.
И вот теперь, пять лет спустя, я наконец-то смогла по достоинству оценить предостережения моей Татьяны. Геннадий оказался невероятно скупым. А я, между прочим, считаю это одним из главных недостатков мужчины.
– Дорогая, ты прелестно выглядишь и без этих перчаток! – говорил он мне нежно, уверенно отводя от витрины магазина, совершенно не замечая моих посиневших от холода пальцев.
Вы спросите меня, неужели я сама не могла купить эти самые перчатки? Ну, конечно, могла! Собственно, и покупала! Но мне так хотелось чувствовать на себе заботу любимого человека!
Впрочем, скупость Геннадия совершенно меркла перед другим его свойством, от которого в первый же год нашего с ним общения у меня стало темнеть в глазах. Я, если честно, никогда не была очень уж радивой хозяйкой, все эти аккуратно уложенные вещи и вовремя помытая посуда всегда нагнетали на меня некоторую тоску. Геночка же оказался сущим тираном.
– Милая, опять ты положила ложки к вилкам! – выговаривал он мне, поначалу с довольно милой улыбкой. Я веселилась, наблюдая, как он перекладывал ложки из одного ящичка в другой и выравнивал их блестящие ручки. Строго в один ряд, и не дай бог, если одна из ложек чуть-чуть выступает вперёд!