– Прости, пожалуйста, совсем забыла! – казнила я себя, но тут же мимоходом цепляла рукой одно из трёх полотенец, висевших на длинной металлической трубке. Белая ткань, конечно же, предательски съезжала вниз, и, слыша зубовный скрежет за спиной, я бросалась поправлять непослушное полотенце.
«Зато он очень умный! – проносилось в этот момент в моей голове. – А ещё любит меня!»
То, что Геннадий очень трепетно ко мне относится, я знала наверняка! А как же, ведь каждую ночь с его губ срывались такие нежные слова, которых я больше никогда ни от кого не слышала! Ради этого я готова была терпеть все его мелкие недостатки. И даже не протестовала, когда Геночка заставлял меня мыть яблоки с мылом!
Я оказалась очень стойкой. И гордилась собой невероятно!
– Эх, Женька! – говорила мне Танька. – Не уважаешь ты себя! Да если бы мой муж только посмел мне указать на свои тапочки, которые я, видите ли, поставила под углом в девяносто градусов к тумбочке, а не в сорок пять, как они должны стоять, я бы выгнала его взашей этими же тапочками!
– Я сама виновата, Танюш, он мне сколько раз твердит про тапки, а я никак не могу запомнить! – краснела я.
– Тьфу, ну что с тобой разговаривать! – в сердцах восклицала Татьяна. – Смотри, подруга, сначала тапочки не так стоят, потом волосы на тебе не так расчёсаны, а там, глядишь, и женщиной ты вовсе не той окажешься.
– Ну что ты! – пугалась я. – Зачем так говоришь! Он любит меня!
– Ну-ну, – хмыкала моя подруга.
Впрочем, Татьяна как в воду глядела. И хуже всего то, что узнала я обо всём, как водится, самая последняя. И от кого узнала!
Однажды вечером я вернулась с работы измотанная, как собака. День не задался с самого утра, начавшись с порванной сумки и потерянного проездного. На работе я бегала снизу-вверх как заведённая (наш офис находится в двухэтажном особняке), и к концу рабочего дня уже еле держалась на ногах. Уставшая, с тяжёлым пакетом, в котором лежали купленные по дороге пакет молока, большая бутылка минералки, хлеб и любимые трюфельные конфеты, и с сумкой подмышкой, я открыла дверь своей квартиры ногой, с облегчением свалила поклажу на пол и замерла. Что-то было не так! В моей прихожей, в которой в последние годы был идеальный порядок, явно чего-то не хватало. Ага, любимые Геночкины тапочки, коричневые, с белой скромной полоской по краю. Их обычное место сверкало пустотой. Я замерла. И перевела взгляд направо, на вешалку. Ровный порядок вещей был нарушен и здесь. Шляпа моего Геночки, обычно аккуратно висевшая на втором слева крючке, отсутствовала, и на её месте, вольготно и весело, располагался мой синий шарфик.