Думая так, я все убыстрял шаг, а когда остановился, задыхаясь, то обнаружил, что верный автопилот привел меня к воротам собственного дома. Окружающая темнота сменилась жиденькими сумерками: наступал рассвет. Мутный и безрадостный, как овсяная каша, настоянная на дождливой мороси, но все-таки рассвет – и меня вдруг посетило давно забытое чувство, возникавшее иногда, когда я возвращался к себе под утро после студенческих пьянок – что именно в новом дне случится что-то такое, что изменит мою жизнь непредсказуемым, но непременно прекрасным образом, и я обязательно добьюсь всего, о чем мечтал. Обнаружив, что мои непослушные губы сами собой сложились в подобие улыбки, я шагнул за ворота.
Дом был темен и тих – казалось, он ждал меня, и обрадовался, когда я зажег свет в прихожей. Я валился с ног от усталости, но о том, чтобы спать, не могло быть и речи – слишком сильно было возбуждение от пережитого. Я самым явным образом осознавал, что, прежде чем с кем-то там бороться, придется защищаться, долго и муторно разгребая весь криминальный бардак, в который я умудрился влипнуть. Я не убивал Эльзу, и значит, есть шанс, что все закончится хорошо. Я бегло прикинул возможный план: официантка в кафе, камеры в подъезде… если они есть, и если в них не успел покопаться Эльдар, то можно, наверное, как-то сопоставить время моего отсутствия со временем смерти. Да! Элины призывные сообщения – они погибли вместе с моим телефоном, но на ее собственном должны были остаться. В общем, можно было побарахтаться, но очевидно, что ближайшие месяцы, а то и годы – пока мое дело будет неспешно продвигаться по следственному кишечнику в сторону судебного сфинктера, – мне предстоит провести в камере. Надо было подготовиться. Час, отпущенный Эльдаром, давно истек – и не было никаких сомнений, что с первыми лучами солнца в мою дверь настойчиво постучат.
Первым делом я с наслаждением стащил мокрую, вонючую одежду и всю ее – от ботинок до плаща, не разбирая, засунул в корзину. Уборщице оплачено до конца месяца – пусть разбирается. Принял душ, чуть не заснув там, выбрился, почистил зубы, и даже побрызгал себя каким-то лосьоном. Надел все чистое – и теперь был готов хоть в тюрьму, хоть на тот свет. Впрочем, с последним пока подождем.
Надо было что-то собрать: как минимум, документы, белье… сухари? Что за бред лезет в голову. Выйдя из ванной, я полез было в шкаф за дорожной сумкой, но тут заметил, как с верхнего этажа, из моего кабинета, вдоль лестницы струится слабый свет. И это не я его зажег.
Я не почувствовал никакого страха, наоборот – нетерпеливый злобный интерес. Кто бы там ни был, сейчас он получит за всё. Не скрываясь и не торопясь, я быстрыми шагами поднялся наверх и испытал острое разочарование, обнаружив, что возмездие откладывается – в кабинете было пусто. Но тут явно кто-то побывал, и этот кто-то оставил мне занятный сюрприз. Посреди комнаты стояло мое любимое кресло, а на столике рядом с ним был разложен настоящий натюрморт.