И я, с почти уже холодной головой, из которой быстро улетучивался тестостероновый хмель, конечно понял, что эта похвала была враньем – сродни той мнимой покорности, с которой она предоставила мне свое тело несколько минут назад, – но это было такое вранье, которым она желала, в кои-то веки, сделать мне приятно. И может, именно это заставило меня ответить хриплым, бесцветным голосом:
– Люблю.
И в тот самый крохотный промежуток времени, который потребовался мне, чтобы произнести это простое и роковое слово, только в те самые десять миллисекунд… пожалуй, я обошелся без вранья.
Пятница-косячница. Грязное белье на свет. Проблемы квантовой релятивистики.
Проснувшись, я долго лежал неподвижно, не смея открыть глаза. Меня терзало настолько всепоглощающее чувство отвращения к себе, что только не менее сокрушительное похмелье позволяло хоть как-то отвлечься. Сил у меня хватало только на то, чтобы нудно пережевывать в звенящей голове одни и те же мысли: Боже, какое же я говно… Нина… Эля… что же теперь делать… и далее по кругу, сдерживая приступы тошноты. Дешевейший, омерзительный ликер с шампанским, да еще Эльза сверху… как это все пережить теперь, Господи?
Внезапно над моим воспаленным ухом послышалось деликатное покашливание. От неожиданности я вскинулся, тем самым детонировав в голове настоящий шрапнельный фугас, но увиденное заставило меня на минуту забыть о бедственном самочувствии. Диспозиция была следующей. Я, совершенно голый, с отвисшим лицом и окровавленными, исцарапанными руками путался в простынях поперек роскошной Элиной кровати, а надо мной возвышался всем своим баскетбольным ростом невозмутимый Эльдар – свежий, с иголочки, в белой сорочке и галстуке, и безжалостное утреннее солнце праведно сияло на его лысом черепе. В руках у него был серебряный (что меня не удивило) поднос, который он, заметив, что я разлепил глаза, с поклоном протянул мне. На подносе стоял высокий стакан с ядовито-желтой жидкостью, а рядом лежало нечто, завернутое в клетчатый листок из тетрадки.
– Мама просила вас не будить, – ровным голосом сказал Эльдар. – Но мне пора уходить, а у нас нет запасного ключа.
– Ы-ы?.. – просипел я, пытаясь стянуть многочисленные простыни в область паха. Некстати мне вспомнился давешний пьяный разговор со Стасом, и я с горечью понял, что не оправдал его педагогических чаяний.
– Мама велела дать вам это, – он кивнул на поднос. – Я думаю, хотя и не могу поручиться, что это безвредно.
Я негнущимися пальцами сцапал бумажку и развернул ее. Там лежала крупная, в ярко-красной оболочке, таблетка. Проморгав слезящиеся глаза, я смог разобрать на смятом листке надпись, сделанную каллиграфическим, как у школьницы, почерком: «Позвони. Снова жду». Даже в эту коротенькую фразу Эльза умудрилась впихнуть заряд угрожающего пафоса.