Но она поддалась минутной слабости, впрочем, как и обычно, и попалась в собственные сети – и потеряла достоинство. Потеряла!
Да, он все еще находится в заблуждении, что она – это Катя. Но Вере от этого было не легче – она ведь знала правду.
И эта глупая ложь про смерть…
Снедаемая мрачными мыслями, Вера бросилась в гостиную (по совместительству, ее спальню). Какая-то таинственная сила притянула ее в комнату дочери и заставила открыть тот самый ящик, в котором хранился ее личный дневник.
И Вера начала читать.
Она читала жадно, с некоторым остервенением, безжалостно удушая кричащую совесть. Потемневшие глаза Веры молниеносно пробегали по строчкам, то вправо, то влево, то вниз, то снова вверх, то возвращались к предложению, которое она случайно упустила из виду. Губы Веры шевелились, словно она читала проклятия, на лбу выступила испарина, а пальцы дрожали, переворачивая страницы.
Когда Вера прочитала больше половины дневника, ночь вступила в свои права. Ей пришлось встать с пола, на котором она решила расположиться, и включить ночник.
Так, за полтора часа Вера узнала о своей дочери все, что она так и не смогла узнать за четырнадцать лет: ее любимый цвет, фильм, музыкальное предпочтение, к какому актеру она питала страсть, а к какому – неприязнь; что она обожала мармелад, но ненавидела кремовые торты; что она очень хотела сделать себе татуировку на животе и пирсинг в носу (но «эта черепаха» ей ни за что бы этого не позволила); что она любила морозную свежесть и покалывания в пальцах, когда лепишь снежки; любила зеленый чай с молоком и ненавидела крепкий кофе; что она была обманута подругой и опозорена учительницей, которая при всех огласила ее неудовлетворительную оценку по контрольной; что она жутко боялась темноты и всегда оставляла ночник включенным, когда засыпала; что она мечтала о красивой и роскошной жизни в столице страны, но ей «приходилось задыхаться в пыли этого маленького и душного города»; что она любила биологию и точные науки; что она хранила в себе столько неизведанного, а Вера ни разу не попыталась это познать.
Заложив линейку между тех страниц, где она остановилась читать, Вера отложила дневник. Сложив руки в замок на коленях, она закрыла глаза и беззвучно заплакала. Слезы медленно текли по ее щекам, соединяясь на подбородке и падая на большие пальцы. Она поняла свою ошибку, которую совершала ежедневно на протяжении стольких лет, но уже не могла ее исправить. Кати нет. Она исчезла. Исчезла так, как исчезают надежды – незаметно и бесследно.
– Доченька моя, доченька…