Вере самой было странно слышать от себя такие ласковые слова, ведь она никогда, даже в мыслях, не одаривала ими Катю. Для этого просто не было повода. Да и материнского порыва нежности она не ощущала с того самого момента, как Катя научилась с ней переговариваться.
И как же странно было видеть ее со стороны! Девчонка лет семнадцати сидит на полу и содрогается от слез, шепча: « Доченька, доченька!». Бывает ли такое в жизни, в этой удивительной, полной приятных и неприятных сюрпризов, жизни?
Когда слезы высохли на ее зардевшемся лице, Вера снова взяла книгу и случайно пролистнула до самой последней страницы дневника, которая, к удивлению Веры, была заполнена.
Холод прошелся по всему телу Веры, когда она принялась читать:
«Надеюсь, когда-нибудь она найдет этот дневник. Надеюсь, она все прочитает и все узнает. Потому что иначе она ничего не поймет. Мне иногда кажется, что она в какую-то секту попала несколько лет назад, и теперь ходит, как зомби, ничего вокруг не замечая. Или что возраст скрывает, а внешне хорошо сохранилась, потому что ведет себя как бабка столетняя – с этими старомодными взглядами.
Вообще… мне надоело. Осточертело! Как бы я хотела проснуться уже взрослой, и чтобы никакой школы, никаких учителей, экзаменов, мамы! Квартира, работа, свободная жизнь! И кошку бы завела, а то у мамы на все живое и нормальное аллергия ведь!
О да!
Это все, что я хочу!
Проснуться взрослой!»
У Веры помутнело в глазах. Словно в бреду, она поднялась на ноги, невольно роняя книгу, и легла на кровать. Ее тело забилось в лихорадке, а сама она хрипло шептала: «Все ясно, все ясно, все ясно…».
Если ее, Верины, слова, сказанные в канун дня рождения, были услышаны высшими силами, возможно, что и Катины строки пропитались магией.
Но, поняв это, Вера, однако, не облегчила свои проблемы. Да, есть вероятность, что Катя стала взрослой, но Вера по-прежнему не знает, где она находится! Ведь это только догадка, и как подкрепить ее фактами? Не пустится же она в путешествие на поиски дочери, не имея ни малейшего представления, где бы она сейчас могла находиться?
Остается только…
Смирение?
С этой мыслью Вера успокоилась, расслабилась и уснула.
Чьи-то руки встряхнули ее за плечи, и она мгновенно проснулась. Первое, что предстало перед глазами Веры, это нависшее над ней лицо дочери, тусклое в темноте ночи.
– Катя? – Прохрипела она, приподнимаясь на локтях.
– Опять ты храпишь, – прошипела Катя. В темноте Вера не могла разглядеть ее облик, но она казалась прежней семнадцатилетней девочкой, а не зрелой женщиной, как в ее прошлом видении.