С самого раннего детства, с момента, как стала помнить себя, я привыкла ждать приезда дяди Вани. Каждая встреча с ним сулила много интересного. Но больше всего я любила наши с ним походы по верх-убинским окрестностям. Он рассказывал много историй.
Когда мы с ним обсуждали замысел этой книги, дядя Ваня напомнил мне об одном эпизоде нашей жизни. Это было летом 1969 года, в Верх–Убе. Мне было тогда четыре года, а Дяде Ване – 30 лет. Мы пошли с ним утром в наш очередной «поход». Обошли по вершинам окрестные сопки, спустились уже вечером к дороге, по которой на УАЗике ехал М.В. Авдеев – секретарь парткома совхоза. Он и привез нас домой. Потом уже дядя Ваня сказал, что мы прошли в тот день больше двадцати километров… Я помню смутно эту историю, но ярко запечатлелся этот «УАЗик» и вопрос дяди Вани: «Ну что, девушка, устала? Поедешь на машине?». Сказать, что устала, было равносильно расписаться в собственном бессилии и подвергнуть себя опасности, что в следующий раз дядя Ваня с собой не возьмет. Поэтому я постаралась ответить честно, вместе с тем без намека на усталость: «Да! Поедем!». Когда добрались домой, я уснула у порога, не успев разуться…
Слава – сын дяди Вани – мой друг детства, надежный и верный. Вместе с ним мы совершили тысячу детских преступлений: выпустили кур со скотного двора в огород, «перехлопали» пироги, готовые направиться в печь; «зарезали» урожай арбузов в поисках самого вкусного! Ох, доставалось нам от родителей!
Все, что связано со Славой – это свято и дорого, это лучшие мои воспоминания.
«Наша Сопочка» и «Кукушка»
Когда мне было почти восемь лет, мы переехали из Верх–Убы в поселок Первомайский. И в моей жизни, казалось, всё будто перевернулось в одночасье. Я скучала по Верх–Убе, по своим маленьким друзьям – Вале Тютюньковой, Сереже Колтунову, Саше Рыльскому, с которыми мы вместе удили рыбу, носились по нашей улочке, гоняли гусей, уток, катались на кабане, мерили босиком лужи, подернутые первым ледком. Сожалела о том, что больше не могу теперь, когда захочу, искупаться в речке, «взбежать» на свою Сопочку, полюбоваться с ее верхушки нашим селом, дорогами и дорожками, рекой Убой с ее многочисленными старицами, рукавами, полями и тенистыми лугами.
А самое главное, я лишилась наших с дядей Ваней походов. Бабушка Дуня тоже чувствовала себя узником в Первомайке и «жалилась» мне потихоньку. Не было с тех пор, как мы уехали из Верх–Убы, в нашей с ней жизни уже ни посещений верх–убинских старушек, ни посиделок с соседкой Татьяной Ерофеевной, с бабушкой Пистимеей, ни походов на наше кладбище, на Старицу; ни крещений, ни отпеваний, на которые мы с бабушкой регулярно ходили тайком от родителей.