Все время моей пламенной речи, более смелой, чем мои догадки, мама плакала и вырывалась. Я подумал, что ей просто было страшно.
Мы услышали, как шумно и резко распахнулась дверь в заброшенный театр. На пороге Матвей остановился и повернулся к нам:
– Спектакль не окончен! – крикнул он неожиданно громко. После этого отвернулся и шагнул во тьму.
– Нет! – завопила мама с таким надрывом, что даже у меня по коже побежали мурашки.
Дверь за дедом захлопнулась с такой силой, какой у него самого явно не было. Послышался скрежет закрывшегося с внутренней стороны старого засова. Мы с матерью вздрогнули и переглянулись. Вскоре мы услышали еще много странных звуков. Один был похож на огромную стаю летучих мышей-самоубийц, которые с визгом влетали в стены театра и разбивались насмерть. Потом были звуки, похожие на стон расстроенного пианино и замедленную прокрутку ленты старого страшного фильма. Больше всего поразил звук, напоминающий нечто среднее между ревом слона и взлетом самолета.
Через какой-то невнятно длинный промежуток времени все резко затихло. Мы переглянулись и подергали дверь – все еще было закрыто. Тут раздался оглушительный сигнал горна, совершенно мне не знакомый, однако, узнаваемый. Дверь в этот момент не то, что отварилась, нет. Она отлетела со свистом метров на десять, вроде слегка задев меня, за ней последовали стекла и оконные рамы. Крышу дома будто кто-то мял огромными руками, она с громким скрежетом начала проваливаться внутрь. Стены покосились, частично начали выпадать внутрь, частично вылетать наружу.
– Матвей! – кричала моя мама. – Он же там умрет! Что ты наделал?!
– Я думаю, он умер уже очень много лет назад. Еще до моего и даже до твоего рождения, мам. Ты слышала горн? Спектакль окончен.
Как только я договорил эту фразу, здание полностью превратилось в руины. Все завертелось перед моими глазами и исчезло.
Я не могу понять, что произошло много лет назад на этом представлении, зато теперь понимаю, что здание изгоняло всех, кто пытался что-либо нарушить, потому что спектакль не был окончен. Тогда, 29 февраля, все двадцать девять зрителей должны были перенестись куда-то. Должны ли они были вернуться и что именно пошло не по плану – я так и не смог выяснить. Зато теперь я точно знаю, что эта история закончена. И точку в ней поставил Матвей Астаровский, храбрый человек с самой загадочной судьбой, о какой мне только доводилось слышать. И, вероятно, этот человек унес с собой в неизвестные дали больше тайн, чем каждый из нас может вообразить. На самом ли деле он не мог говорить? Правда ли, что кот Шкет стал его щитом? Был ли Матвеем тот, кто занимал это старческое тело? Где все эти люди и куда отправился он сам? И, наверное, самый главный вопрос: почему я, черт побери, прикован к кровати?