– Уважаемый, говорят тебе, за помощью пришли. Типа по бизнесу. Ты бы, нас усадил, напиться дал. По такой густой жаре все горло пересохло. И, мы все тебе расскажем. Восток все-таки кругом. Достархан и прочие. А, то заладил «Кто, да, кто?»
На удивление, толстяк успокоился также внезапно, как взорвался:
– Хорошо. Идите за мной.
Радостно выдохнул диван, освобождаясь от туши Баята. Шаркая сандалиями по каменному полу, в шароварах и маленькой шапочке на затылке, он напомнил майору маркитанта при войске янычар. Раздвинув тяжелые, в серой пыли, гардины, толстяк отворил спрятанную за ними двухстворчатую низкую дверь, за которой начиналась лестница вниз. Приглашающе махнув рукой, он начал спускаться. Кайда и Хоттабыч последовали за ним. Зазевавшись Хоттабыч едва не расшиб лоб о притолоку. Лестница оказалась короткой и закончилась в соседнем помещении, на метр ниже торгового зала. Здесь было свободнее, в углу вольготно расположился, такой же как в зале, диван, выглядевший гораздо бодрее. Напротив, стояли два кресла. Изящный низкий столик из красного дерева, на котором высился глиняный кувшин и горка стаканов тонкого стекла, дополнял уютный уголок. Диван жалобно пискнул, принимая толстяка:
– Садитесь. Вода в кувшине. Сами наливайте.
****
Через тридцать пять минут Кайда и Хоттабыч вышли из этой пещеры Алладина, неся на лицах удовлетворение. Группа расположилась в тени старого тиса, изображая безмятежный отдых.
– Старый хрыч, выдоил с нас кругленькую сумму, – улыбаясь на все тридцать два, Хоттабыч поправил грязноватую бейсболку. Кайда двигался следом:
– Грошики, полбеды. Не стуканул бы, старый лис, отморозкам или полиции. Ладно, посмотрим. Кстати, все хочу у тебя спросить. Откуда такой позывной?
– Привет из школьного детства. На уроках химии любил опыты ставить. Одну жидкость в другую льешь. Она шипит, пузыриться, еще и дым выбрасывает. Как из лампы джина. Вот и прозвали, Хоттабыч, – парень улыбнулся широко.
–То-то у тебя дар на всякие минные дела. Молодец, химичишь нестандартно. Пошли, войско подымать. Надеюсь племянничек быстро объявиться. Уходить будем, тормознись с Шопеном на пару. Надо посмотреть не рванет ли этот боров куда, – Кайда посмотрел на быстро темнеющее небо.
****
Как таковой границы, в классическом понимании, с погранзнаками, колючей проволокой, прожекторами на вышках и прочей атрибутики, не было.
Племянник, паренек лет шестнадцати, вел в темноте какими-то козьими трапами, а порой и без них. Перешли речку-ручеек, поднялись на сопку. Парняга остановился. Показав рукой назад, сказал по-английски: