Мы же, наскоро перекусив, начинали придумывать игры и бегать вокруг сдвинутых столов. Это сразу надоедало взрослым, и нас отправляли на улицу, если позволяла погода. Уставшие и разгорячённые, мы через полчаса возвращались за стол, чтобы утолить жажду и передохнуть.
И тогда дедушка начинал рассказывать про войну. Повзрослев, я понял, что дед, уже хорошо выпив, в тот момент ждал именно нас, внуков. Для нас были предназначены эти совсем не детские истории. Видимо, не мог он молчать, война глодала его душу обломками своих зубов. Его простые рассказы были полны сермяжной правды, такой, что перехватывало горло. И вместе с потёртыми боевыми медалями он передал эту память нам, второму своему колену.
Колодец (рассказ деда)
«Я уже гвардии старшина был, командир отделения разведки артполка.
Мы всегда впереди шли, а за нами часть.
На Украине дело было, наступали уже тогда, немцы драпали.
Нужно было разведать деревеньку одну, названия не вспомню.
Небольшая, домов на пятнадцать.
Понаблюдали сначала – всё вроде тихо.
Разделились, зашли с разных концов.
А деревня как вымерла.
Даже собаки не лают.
А – лето, жарко, пить хочется.
Пошли к колодцу, открыли.
А там дети лежат, много их.
И малые совсем, и подростки.
Расстреляли их, а потом в колодец сбросили мёртвых.
Озверели мы тогда.
Попадись фриц – руками разорвали бы!
Смотрим, старухи выходят из изб.
Деревенские, говорят, это дети.
Немцы, когда уходили, полицаям приказали расстрелять и в колодец бросить.
Баб с собой угнали, одни мы тут остались.
Они ревут стоят, нас – колотит.
Тут старухи показывают на один дом.
Бабка там, говорят, неходячая живёт, сын у ней полицай.
Ну я двоих отправил проверить.
Гляжу – тащат гада, в подполе сидел.
В общем, завели мы его за дом.
В сарае пилу двуручную взяли.
Бросили на козлы и распилили живого».
***
«Лес» я не стал покрывать лаком. В дневном свете это решение было очевидным. Белый снег контрастировал с еловыми лапами натурально и самодостаточно. Да и сами тёмные элементы получились неплохо. Воодушевившись, я решил начать работу, которую давно откладывал. Это была иллюстрация к научно-фантастическому роману из старого журнала «Техника – молодёжи». Рисунок был большой, на полный печатный лист, со множеством деталей и полутонов.
В центре и на некотором отдалении были изображены двое мужчин и женщина, стоявшие рядом. На них была светлая короткая одежда, и их обнажённые руки и ноги лишь подчеркивали опасность, грозящую им. Они стояли на ступенчатом возвышении у подножия древней многоярусной башни. Башня была сильно накренена и изрезана трещинами, вдоль которых уже выпали целые куски кладки. Перед башней лежала площадь, вся заполненная беснующимися людьми. Эти люди отличались от троицы в светлом. У них были серые лица и тёмные волосы, словно они только что вышли из угольной шахты. Заламывая руки и вскидывая пятерни к небу, они одновременно хватали и толкали друг друга. Отчаяние, страх и ненависть читались на их лицах. В противовес башне, слева на площади стоял большой памятник какому-то богу или правителю. Каменный живот его нависал над толпой, а кулаки были прижаты к выпуклым бокам. Круглую голову истукана пересекал кровожадный оскал рта под злыми глазами навыкате. Его низкий морщинистый лоб переходил в обширную плешь, а оставшиеся на висках волосы были зачёсаны вверх, что давало физиономическое сходство с голливудским клоуном-убийцей. Казалось, это он управляет массой людей и стоит ему только пошевелить каменным пальцем, как тёмная река тут же смоет светлый островок. Но позы героев картины демонстрировали скорее осторожность, чем боязнь. Чувствовалось их моральное превосходство над толпой, но не холодно-высокомерное, а с оттенком сочувствия этим несчастным людям.