– Да. – Не сразу ответил культурист. Было заметно, как его внутренне передернуло. Чтобы не выдать желания морально подавить собеседника, Аскольд отхлебнул виски. Как можно мягче добавил: – Только так танцевать, чтобы выиграть танцульки. Не у всех это всегда получается.
– Ну, это понятно, – Валерий одобряюще закивал. – Это я так все называю. Все, акрамя бойцовских соревнований. Для меня – позирование, тягание железа, гимнастика – все танцульки. Ты уж прости, Аскольд, за жаргончик.
– Все норм, – Аскольд усмехнулся одними губами. Глаза его устало и с некоторым пренебрежением сверлили заискивающе улыбающегося делача. – У меня тоже жаргончик бывает.
– Понятно, в общем, Аскольдик. Ты, значит, постоянно в режиме – тренинг, протик, отдых, сауна, и снова тренинг, и все сызнова. И бои тебе только помехуют. Правильно кумекаю?
– Правильно. Но если дело стоит овчинки, могу режим нарушить.
– Вот ожидал от тебя это услышать. Мне такие билдики нужны для выступлений. Ну, не просто билдики, а чтобы махнуть хорошенько могли. И если руками и ногами – получать будут как положено, хоть и выигрывать ничего не будут. Ты хочешь помимо своего железного пресса вот такой пресс иметь? – Валерон пересчитал невидимую пачку денег перед лицом Аскольда. – Хочешь?
– Вообще-то, уже имею. И пресс, и пресс "зелененьких", и фазендочку. Но, денежный пресс лишним не бывает.
2
Войдя в тренажерный зал, Саныч неприятно напрягся. Кружка с кофе в его руке дрогнула. Причиной тому был атлет, выполняющий присед с тяжеленной штангой. Точнее, даже не сам атлет и тяжеленная штанга, а тот факт, что тяжеленной она стала довольно быстро.
Не прошло и года, как Кирилл Охтин пришел в "Аполлон". На первой тренировке приседаний уверенно выполнил пять повторений со штангой весом пятьдесят килограмм. У него была анатомия приседальщика – короткие ноги, приземистость. Но присед почему-то шел у Кирилла плохо. За два месяца он приблизился к восьмидесяти килограммам, при этом слегка нарушив и без того не филигранную технику. А вот теперь, спустя без малого десять месяцев, дошел до двухсот… Нет, даже более. Тренер пригляделся к блинам на грифе. Быстро посчитал в уме. Да уж, нормалек! Двести двенадцать килограммов!
Василию Александровичу не нравилось, когда атлеты без особой надобности начинают "химические" курсы. А этот атлет, судя по его фигуре и весу на штанге, подсел и на анаболики, и на жиросжигатели. От лишнего веса Кирилла не осталось практически ничего, только небольшое утолщение в области талии, небольшой жирок внизу грудных мышц и пухлые щеки. Все части тела у него догнали прежние размеры, но уже за счет сухой мышечной массы. То есть, если по приходу в "Аполлон" Охтин имел бицепсы под пятьдесят сантиметров, которые отталкивали своей неэстетичностью, то теперь они, наоборот, вызывали зависть, поскольку были красивой формы, сепарированы, и при почти тех же пятидесяти сантиметрах.