– Хм… Получается что-то вроде того, да, – зиц-председатель кивнул с опущенной головой. Потом с трудом перевел взгляд с узора на паркете на снисходительно-агрессивное лицо своего непосредственного работодателя.
Кириллу стало немного неуютно: он хотел всего-лишь напомнить товарищу его место, а нечаянно пустил пыль в глаза. Да еще как пустил!
– Ладно, дядя Аллар. Проедем-ка этот больной вопрос. Нет патриотов уже лет тридцать. Вообще, даже до развала Эсэсэсэрии их толком не было. Как Большой Джо копыта отбросил – так и страна посыпалась. Знаешь, кто такой Большой Джо?
– Джо?
– Джо – это Иосиф по-америкосовски. Большой Джозеф.
– Большой? – скорее просто для связки слов, и чтобы просто скрыть неприятное волнение, спросил директор.
– Выходит, как-то так. – Кирилл рассеянно дернул массивными плечами. – Так что наш Аскольд Кононов вот такой человечек. Вроде как шестерочка, но не… – Охтин снова хотел напомнить товарищу о его никчемном месте, но сдержался – не нужно обижать уже без того рассерженного зиц-председателя, который тщетно пытается скрыть обиду и раздражение рассеянным поигрыванием желваков и развязным стуканьем пальцами по столику. – Но не пешечка.
– Птичка маленькая, но не серенькая, – поддакнул Аллар.
– Так точно. Но я заслуживаю это местечко, побольше, чем он – местечко на заводе. Поэтому он просто обязан похлопотать за меня перед следующим "Паддингом". Я ведь треню уже сколько себя знаю. – Охтин с легким беспокойством поглядел в ночное окно. Заметил, как собеседник, уже почти оправившийся от потрясения, улыбнулся уголками губ. Поправился: – Ну, не сколько себя знаю. Но лет десять – точно. Раньше просто дома маслы качал. У меня дома зальчик небольшой.
На самом деле дела Охтина шли совершенно не так. С тех пор, как он стал успешным бизнесменом, масса его тела начала увеличиваться пропорционально размерам его состояния. То есть, каждые полгода Кирилл тяжелел на пять – семь килограммов, – в соответствии с приростом капитала на полтора-два миллиона рублей. Также с увеличением состояния менялся у него и характер. Из флегматичного сплина Кирилл медленно но верно превращался в сангвиничного экстраверта.
Когда состояние Кирилла Леонидовича приблизилось к пятидесяти миллионам, а вес – к ста тридцами килограммам, он пришел к Евгению Александровичу, в народе известному как учитель монстров. С порога, отделавшись небрежным приветственным кивком, попросил: – Саныч, сделай из меня Аполлона… Я знаю, это долго. Но ты ведь можешь?..
– Могу, – после минуты мрачного молчания ответил «учитель монстров». Но взгляд его говорил обратное. А что еще может говорить взгляд человека, перед которым стоит бегемотоподобный человек, который лет пятнадцать назад был вполне симпатичным пареньком среднего роста и телосложения…