Димитрий ненавидел оставаться один. И всегда придумывал что-нибудь. В школе это была толпа друзей и убаюкивающая его по ночам мать. В колледже началась настоящая погоня за юбками, отчего его перестали воспринимать всерьез. Потом отец по знакомству устроил его в авто-сервис. Теперь Димитрий выматывался так, что приходил домой и валился с ног, засыпая без сновидений. Стало легче – у его действий была цель, которую он мог озвучить. Все считали, что он гонится за мечтой – на самом деле это был побег от воспоминаний. И он бежал, бежал как мог быстро, изо всех сил. Стоило ему остановиться хоть на секунду – и все начиналось сначала.
Говорят, время лечит. Это правда. И шрамы остаются. Это тоже правда.
Он уже не помнил почти ничего, только смутные обрывки – фразы, взгляды… А тело его помнило, все помнило, гораздо лучше головы.
Страх. Боль. Стыд.
Тот, кто причинял зло, хотел счастья для себя сейчас, он никогда не задумывался, что будет чувствовать его жертва всю свою оставшуюся жизнь. Счастье… Страшно видеть это слово здесь, не правда ли?
Этот человек просто сделал, ведь…
Не ему просыпаться в луже собственной мочи.
Не ему пытаться забыться в бутылке.
Не ему искать чистоты, будучи вымаранным в дерьме по самые кончики волос.
Димитрий думал, что все забыл, давным-давно. И когда тени воспоминаний приходили к нему, он отмахивался от них и шел играть на компьютере. Или тянулся к своей девушке.
Но сейчас он снова чувствовал этот запах, и не мог отвлечься. Удивительно, что он до сих пор помнил его, запах тех сигарет. И холод металла, сковывающего руки.
Господи, как хорошо он это помнил!..
Он варился в своем собственном аду, воспоминания затягивали его все глубже и глубже. Он снова был тем изуродованным ребенком. Он точно ходил по кругу, пытаясь из него выбраться, но не зная как. Замкнутый круг – его мозг пытался переработать травму, снова и снова воскрешая в памяти события. Он знал, что это бесполезно, но не мог остановиться.
Кто-то однажды сказал ему: ищи во всем хорошую сторону. А еще кто-то сказал: все не так плохо, как кажется.
И сейчас, как и тогда, он опять вспоминал, опять переваривал свой ужас, боль и позор, пытаясь опять, тщетно, найти в этом хорошую сторону.
Он просто не хотел признавать: все именно так страшно, как кажется. И нет во всем этом никакой хорошей стороны.
Просто так вышло. И так случилось, что вышло именно с ним.
Почему? Да потому что.
Он висел, голый и жалкий, были видны все шрамы, избороздившие его сильное прекрасное тело. И эти шрамы говорили ему: «Тебе не отмыться, никогда в жизни». Но он не хотел этого, не хотел принимать окружающую его реальность, он хотел, чтобы все это было сном, гадким сном. Знаете, так бывает, думаешь, «куда уж хуже, это невыносимо, остается только умереть», а потом вдруг просыпаешься, и такое облегчение накатывает – прямо до дрожи, до слез.